Черные ангелы. Михаил Белозеров

казалось, она это делает специально, чтобы позлить меня. Она была рыжеватая и нескладная. Я понял, что так задумано нарочно и даже подчеркнуто строгой юбкой и умеренным декольте. Она не была красавицей. Но если вы поговорите с ней пять минут, в вашей душе оставалось ощущение большего, что вы видели и слышали. Эта была ее тайна, которую я разгадывал долгих семь лет, пока мы были вместе. В общем, я был счастлив. Теперь мне тридцать пять, и я устал жить без нее. Я не разгадал ее и, наверное, никогда не разгадаю, но я безмерно ей благодарен за эти годы, в течение которых я ни разу не изменил ей, только безумно ревновал. Я подозревал, что такое же неизгладимое впечатление она производит и на других мужчин, но у меня хватило ума не отнимать у нее сцены, с которой она расставалась только один раз – в тот год, когда родила Наташку. С тех пор я ходил на каждый ее спектакль и каждый раз волновался, как впервые.

      Вот о чем я подумал, стоя над блондинкой, и еще о том, что начинаю к ней привыкать, к ее странному запаху, но, клянусь, она не вызывала во мне никаких желаний, кроме здорового мужского интереса к незнакомой женщине. Я бы оставил ее отсыпаться в этой дешевом гостинице, но меня смущал портье с блудливыми глазами, и я был почти уверен, стоит мне уйти, как он явится сюда. В общем, я испытал что-то вроде ответственности за человека. Прикрыл ее пледом и рухнул на соседнюю кровать, пожалев, что как обычно на ночь не могу выпить таблетку «чинаусу» от малярии. В течение минуты я перещелкивал в новеньком трехмерном телевизоре каналы и цедил холодное пиво. Шли старые фильмы, порнуха и всемирные новости. Выступал президент. Он говорил о будущем, оно казалось безоблачным: ни нищеты, ни упадка, одно процветание. Он говорил о Марсе, как о дружественной планете, но в его голосе звучало сомнение. Он клялся, что любит свой народ – но я ему не верил.

      Все пакеты каналов открыты по выходным! У телевизионных компаний не хватало средств, чтобы разнообразить программы. Да и кинокомпании не очень-то шевелились, а контрабандные фильмы стали большой редкостью. Впрочем, я любил земные фильмы, в которых действовали живые, а не виртуальные актеры – столь модные на Марсе. В этом отношении архаическая Земля предоставляла мне большой выбор.

      Опять муссировались слухи о вторжении. На этот раз подкинули утку о «заинтересованности властей в смене режима», в чем обвинили пресловутых астросов. Но и это было так обыденно, что и шевелиться не хотелось. Привычно шелестел дождь, и мне почему-то показалось, что все самое интересное может происходить только на Марсе. Впрочем, что меня там ждало? Скучная жизнь без алкоголя и доступных женщин. Гонка по пересеченной. Расталкивание локтями. Вечные кредиты и вечный страх потерять работу. К тому же, чего греха таить, Кутепова, которую я любил, стала бы мною вертеть, как только она умеет. Честно говоря, я уже отвык от этого. Куда спокойнее в одиночестве здесь на Земле с ее древними пороками. Наверное, это называется разочарованием в жизни, средним возрастом или просто мудростью. Пока ты молод, ты теряешь больше всех, потому что твои чувства обострены и ты хочешь