К чему божественность и нежность
Ланит природы, естество
Девчонки дерзкая небрежность
Забилась в слово мастерство.
Забыты нравы и отличия,
И божество, и кротость лиц.
А снятся мальчикам приличье,
И неприступный взгляд цариц.
Русь
Опять промокли небеса.
Душа тревожно колобродит.
Я слышу желчи словеса
Над полем ветер злобно носит.
О, горько, горько, мысли вспять.
Враждебный вихрь из-за кордона
Летит, чтоб родину отнять,
Взрывая пелену заслона.
Утробный гул его тяжёл,
И зависть дикая трепещет
Сминает всё, что я нашёл,
Здесь боль моя по сердцу хлещет.
Бегу я в лес, где в тишине —
Так умилительно и чисто.
Такая ты милее мне.
Русь милая, с тобой не мглисто.
В траву я лягу под сосной.
Пусть льётся дождь, пусть воет вьюга.
Я здесь тебе, земля, родной.
Ты мне любимая подруга.
Я кровь и плоть весь от тебя.
Ты в жизни мне – моя опора.
В чужой стране тебя любя,
Я не найду себе простора.
Так разве я тебя отдам,
Моя любимая Россия,
На поругание врагам,
Вот это русская мессия!
Ссора
На небе тучи, хмарь седая.
Душа скрипит, чего-то ждёт.
И ты от злости, приседая,
Кричишь, сжимая синий рот.
Во мне протест, несправедливость
Я чувствую в твоих словах.
Куда летишь моя ранимость?
Зачем равняешься в долгах?
К чему всё это – столько боли,
Аж, передёрнулись уста.
Ведь сколько съели вместе соли,
Неужто, всё это спроста?
А как же дети, наши дети?
Забыли мы про них в тот миг.
И только огненные плети
По сердцу хлещут, вырвав крик.
Я в детстве, падая с коня,
Твердил упрямо, озлоблённо:
– Врешь! Не сшибёшь теперь меня.
Я зол, сдержусь определённо.
Но конь взмывал, и падал я
В пыль, ткнувшись носом и ругаясь…
Я шёл домой, мечту храня,
В траве ногами заплетаясь.
И снова вечер приходил,
Я вновь бежал опять в ночное,
И, падая от боли, выл.
А вечер снова приходил,
И я опять бежал в ночное.
И всё же, всё же победил.
Я лес с утра рубил, возил,
На место строящей конюшни.
Себя и лошадь истомил,
Под вечер ноги непослушны.
Я еле двигал, и в мозгу
Стоял туман, и я, алкая:
«Спать, спать, я больше не могу», —
Твердил, за лошадью шагая.
Не раздеваясь, быстро лёг
На сеновале. Вдруг гармошка
Рванула в клубе, точно в срок.
И песня вылилась в окошки,
И заструилась, потекла
Над приумолкшею деревней:
То