– Не заработаешь, я посчитала.
– Ну вот, и я о том же… а другой человек просто плюет на такие деньги и говорит заемщикам – не дурите, возвращайте в срок, иначе, будет то же, что с ним. А в городе, кроме как у него, брать много не у кого. И либо рисковать, натурально, собственной шеей, либо… я вспомнил. В прошлом году, в сентябре кажется, один кооператор покончил с собой, надышавшись в гараже. Может, тоже взял и не смог, побоялся за родных…
– Ты вообще уверен, что расстрел дело рук Ковальчука?
– Нет… не знаю. Я выяснить пытаюсь, что это вообще за человек. И чем дальше, тем больше мне это не нравится.
– Вот именно поэтому выяснять дальше буду я.
Как отрезала.
Глава 9
Оля все больше стала пропадать на работе – не то из-за приближающихся майских праздников, не то из-за поисков. Приходила уставшая, иногда недовольная, иной раз просто затюканная. С таким видом, будто внутри у нее сидело что-то такое, о чем лучше не говорить, что надлежит никогда не показывать. Раз только помянула, аккурат перед днем Победы: «Заляпалась полностью». Я начал мямлить, мол, зря ты так, можно бы и забросить это дело, она только покачала головой, ничего не ответила, только глаза выдали – искрились тем жадным огнем, выдающим и ее собственное желание докопаться до правды-истины.
После праздников на нее снова навалилось, она совсем смолкла. Приходила всегда голодной. И будто пытаясь очиститься, вцеплялась в меня, неистово, жадно, долго не успокаиваясь. Иногда я уж не мог, она сама… не знаю, что там про нас, про нее думал Михалыч, все это видимо, внимательно выслушивавший. Может, действительно надеялся, что распишемся и съедем. Хотя чем мы плохие соседи? Может, следующие хуже будут, откуда ему знать? А может просто хотел хоть немного побыть в одиночестве в пустой квартире – я видел порой, как ему не хватало покоя. Михалыч желал его, как потерянный Эдем. Потому и разговор, если приходилось сталкиваться со мной одним, что в последнее время случалось довольно часто вечерами, неизменно заводил о предстоящем бракосочетании. Я отшучивался, ну а Ольга, если только слышала, начинала дерзить и насмехаться. Я уводил ее прочь, понимая, что сейчас не лучшее время, но и ее понять можно – судя по всему, копнула она очень глубоко. И чтоб не думать постоянно об этом своем копании в моральных нечистотах, солнышко старалась переключаться, больше на меня, знакомого, понятного, близкого, наконец. Или ругаться с Михалычем, это тоже отпускало.
А я занимался своими новыми обязанностями. Директор «Дружка» дал мне карт-бланш на создание «чего-нибудь классического, но модного» как он выразился. Я думал недолго, благо под рукой находились еще старые задумки, не успевшие воплотиться в жизнь в прежнем ателье. За неделю, чуть изменив раскрой, набросал эскиз плаща. И молодежного, для студентов-модников,