– Ты и твои прислужники… вы поклоняетесь Смерти, – он не спрашивал, но утверждал. – Вы жаждете ее возвращения, – он сжал подлокотники своего трона.
Марбл молчал, почтительно склонив голову. Богам нельзя смотреть в глаза, перечить, выказывать неуважение – так говорили четки. Они обвивали запястья, связывали, как цепи. Затягивались все туже.
– Что ж, ты принес мне много жертв, смертный. – Камень крошился, сыпался под его тонкими длинными пальцами. – Я знаю, куда делась Смерть.
Пастырь вздрогнул, но не поднял головы.
– Но я скажу это тебе, если ты принесешь мне накидку из шкуры Времени, – на лице бога рваной раной зияла полубезумная улыбка. Он помолчал. За его спиной стояла армия черных теней, когда-то служивших Смерти.
– Убей его, убей Время, сдери шкуру, сделай плащ, принеси мне, – он смаковал каждое слово. Он не просил – повелевал.
Крошащийся камень бог обратил в угольную пыль, бросил ее в лицо пастырю. Марбл закашлялся, он ничего не видел – плотной черной пеленой затянуло мир вокруг. Когда туман рассеялся, мужчина оказался у мраморной статуи женщины, державшей в руке лук. На голове ее был венец из рябины.
Пастырь стоял на коленях. Снег облепил алые полы рясы. Марбл поднялся. Его ждала охота.
Пора созвать Волков.
* * *
В их диких глазах – ярость, голод и гнев. Красношкурые оборотни бежали от города к городу, а за ними следовала вьюга. Живые прятали немертвых – иначе волки вгрызались в их глотки. Звери стали кошмаром Пограничного Мира. Говорили, когда-то они были людьми, но за долгой охотой это забыли.
Крепкие тела, быстрые ноги, сильная воля. Они теперь были волками. Стая красной стрелой летела через заснеженную равнину, окруженную горами. Густая шерсть цвета крови, острые когти, звериная жестокость. Охота. Мраморные Волки загоняли зверя, имя которому Время. Они чуяли смрад его тела, его страх. Близко. Совсем близко.
Вожак не хотел помнить, что когда-то был человеком. Он больше не молился, не просил. Никто не мог ему помочь – только он сам. В волчьем разуме не было места людским мыслям – только раненый шестиглазый олень, чья морда облеплена ледяными мухами. Марбл помнил, как вцепился ему в ногу, но тварь успела сбежать. Больше ей это не удастся.
Не сегодня. Вожак чуял кровавый след. Его стая рычала, неслась за ним красной лавиной. От них не спастись. Лапы проваливались в снег, это не могло замедлить волков. Марбл чувствовал их ярость, она подпитывала его, заставляла бежать еще быстрее. Он слышал бой барабанов – буря позади праздновала их охоту, близость их цели.
Вожак слышал голос бога: убей, убей, убей. В ритме этих слов бились волчьи сердца. Молитвенные четки рябиновым ошейником обвились вокруг горла Марбла. Он не отдаст свою добычу никому, в зубах принесет ее господину.
Дыхание паром вырывалось из распахнутых пастей. Волки устали,