– Перетопчешься, – фыркнула зеленоволосая копия Фаарра. – Я точно не плод.
– Да, ты – Цветок.
– Вот! Именно так. Заморочка с тобой, конечно, обалдеть не встать. Просто жутко интересно, кто же тебя такую сотворил. Папа, говоришь, свое участие отрицает?
– Категорически.
– Еще интересней. Слушай, а тебе даже имя почти сохранили. Амарриэлли Ольшаэн – Мария Ольховская. Не думаю, что просто совпадение. А ты?
– Я, вообще, не думаю, я в Аршанс хочу.
– Одно другому не мешает. А не думать нельзя, можно такого наворотить, что век не расхлебаешь, на личном опыте утверждаю, не самом лучшем, если что. О, Мар, а ты просыпаешься. Притормози слегка, покажи, где тебя искать.
– Как?
– Не знаю. Это же твой сон.
А я знаю? Просто пожелать оказаться дома? Легко! Нет, ни фига не легко. Потому что домой мне совсем не желается, мне бы здесь остаться. Или у Озера.
У Озера получилось. У Аршанского Озера. Пустой берег, тишина, никого. Даже русалок не видно.
– Мар, не пойдет. Так я смогу прийти только, если тебе оно приснится. А когда это будет? Снами ты управлять не умеешь, можем долго не увидеться.
– А сейчас?
– Сейчас я здесь, помогаю.
– А сама ты меня найти не сможешь?
– Смогу, но это долго. И ты меня не узнаешь. Нам нужно оказаться в твоем мире, пока я в этой оболочке. Ясно? Давай, напрягись, если хочешь новостей «про всех» дождаться.
Еще как хочу! Получилось! Моя квартира, Флэарри сидит на подоконнике.
– Нормально. Запомнила. Жди, скоро увидимся.
Фигура Младшей размылась, стала прозрачной и исчезла.
Открыла глаза. Тихо, темно. От реальности сна сердце готово было выскочить из груди. Несколько минут лежала, заставляя себя успокоиться. Флэарри, приходящая в сны, это, конечно, прекрасно, но от попыток вернуться в Аршанс отказываться я не собиралась. И откладывать их на неопределенный срок тоже. Выбралась из-под тонкого одеяла. А ведь меня, действительно не раздели. От мгновенной надежды, что если это совпало со сновидением, то может совпасть и остальное, перехватило дыхание. Вдруг, правда, сейчас открою дверь, а там – Алдар. Бегом бросилась в прихожую.
– Бессонница, восемь букв.
Замерла. Медленно повернулась. Зинкин отец включил свет.
– Не знаешь? И я не знаю. Тестю, что ли, позвонить? Далеко собралась, Манюнь?
– Дядь Дима… а Вы… а… А что Вы тут делаете?
– Кроссворд разгадываю. А ты?
– А я… ничего… Мне… показалось… – потребность выглянуть за дверь перетекала в разряд маниакальных. – Показалось… что стучат.
– Да нет, я бы услышал.
– Все равно нужно проверить, – уставилась на замок, обычно ключи я из него не вытаскиваю, сейчас их не было. – А где…
– У меня. Маш, никто не стучал. Иди, ложись. Я тебе сейчас лекарство принесу и водички.
– И ключи. Дядь Дим, Вам жалко на минуту дверь открыть? Убедимся, что… – «никого нет» добавить не смогла, очень надеялась,