–Ну, не надо так пессимистично. Нужно активно искать любые факты, даже самые незначительные, имеющие хоть какое–то отношение к твоему прежнему образу жизни, личности… Эти фрагменты сложатся в простое и целое полотно, и тогда…
–Да–да, я понимаю… – прервал его я. – Спасибо вам за все, Василий Николаевич.
–Зови меня дядей Васей. Я все же твой крестный, – добродушно улыбнулся он. – И давай выпьем, а то обед стынет.
Я поднял бокал и заметил, что Иванов налил себе совсем немного.
–Мне нельзя, – коротко объяснил он, перехватив мой взгляд.
Трапезничали мы молча, изредка обмениваясь дежурными фразами. Повязка, стягивающая грудную клетку, стесняла меня. Я чувствовал себя тяжелой мраморной статуей. В столь противоестественной позе я никогда не обедал. Это совершенно точно. Но, казалось, десятки застолий на мгновение промелькнули передо мной. И даже одинокая трапеза при свечке, в каком–то глухом углу. Но больше, чем эта моя мраморность, меня смущал взгляд старика, который все время наблюдал за мной, изо всех сил стараясь не подавать вида, что это так.
Когда мы встали из–за стола и принялись за мытье посуды, Василий Николаевич вдруг сказал:
–Знаешь, Серёжа, мне кажется, что ты не из простых… Я хотел сказать, что, судя по твоим манерам и воспитанию, твой социальный статус достаточно высок.
–На основании чего вы сделали столь странные выводы? – улыбнулся я.
–Ну, это очевидно. Далеко не каждый может правильно обращаться с приборами и так дегустировать вино, как это делал ты. Извини, я специально устроил этот обед. Конечно, ты это понял. Я хотел выяснить, знакомы ли тебе правила этикета.
–Ну и как?.. Это о чём–то говорит?
–Конечно. Совершенно ясно, что ты воспитывался в интеллигентной семье, имел неплохой достаток. Ты разбираешься в винах, а это, как говорится, божий дар. Он укрепляется и совершенствуется с годами, прости за некоторое занудство, при регулярном и правильном винопитии. Не знаю, помогут ли тебе мои наблюдения, но на всякий случай решил сказать тебе о них.
–Не понимаю, чем может помочь мне знание этикета и хороших манер? – пробормотал я, вытирая тарелку и машинально убирая ее в шкаф.
–Многообразные привычки – часть твоей личности, – совершенно серьезно ответил Иванов. – Они могут рассказать о многом.
–О чем, например?
–А ты сам подумай хорошенько. Я могу и ошибаться, но мне представляется, что ты был процветающим бизнесменом. Причем, скорее всего, русским, а не иностранным.
–Почему вы так думаете? – удивился я.
–Потому что это более вероятно, ведь мы в России. К тому же ты вспомнил об отце… Вернее, твое воспоминание о дачной обстановке, пожалуй, перевешивает совершенное знание немецкого.
–Но почему? Разве мы с отцом не могли общаться на даче, но в Германии?
–Такое не исключено,