«Эмили!» – пронзила Мэтта мысль, когда он сопоставил все факты и мысленно нарисовал себе дальнейший сюжет. Схватив помповое ружьё Дина, он побежал обратно со всей скоростью, на которую только был способен. Двое из трёх человек из его сна уже умерли страшной, мучительной смертью. Теперь Эмили в опасности и если он не успеет…
«Проклятые старики, это их рук дело. Может быть, они каким-то образом управляют дикими животными, может быть, ещё как-то творят свои тёмные дела, это неважно. Нужно её спасти!» – вертелись водоворотом мысли в голове у бегущего человека с оружием в руках.
– Забрать Эмили и умчаться отсюда. Потом в полицию, – как заведённый, повторял он.
Бежать в гору – совсем иное дело, нежели спускаться. Особенно в плотной, тяжелой одежде и с четырехкилограммовым «Ремингтоном». Даже бывшему баскетболисту такое усилие давалось нелегко. Через несколько минут пот полился с Мэтта ручьем, и он начал задыхаться. А ведь не пробежал и трети расстояния. Ноги гудели от непривычной нагрузки, болели и отказывались повиноваться. Только мысль об Эмили подстегивала его, вынуждала продолжать двигаться в том же темпе. Преодолев большую часть пути, Мэтт всё-таки замедлил бег, экономя силы, но на шаг не перешёл. И всё же почти у самого дома он окончательно выдохся, добежав до одиноко стоящего внедорожника. Старого, покореженного пикапа на импровизированной стоянке почему-то не оказалось, но не это сейчас беспокоило писателя. На него нахлынула новая волна ужаса, проникающего в каждую частицу сознания. Миновав креозотовые кусты на последнем повороте, он понял, что опоздал, но до последнего не хотел верить в то, что увидел.
Обезглавленное тело Эмили сидело в луже собственной крови возле машины, опёршись спиной на плохо закрытую дверцу внедорожника. Не узнать её по ярко-красной кофточке и по подаренному на Рождество золотому браслету на побелевшем запястье было невозможно. Он сам подарил ей это украшение, потратив целый день на поиски нужной дорогой вещицы, чтобы угодить девушке.
Дверь проклятого дома распахнулась и оттуда, будто из адского зева, вышли, странно передвигаясь боком, оба пожилых обитателя горного жилища. Старик с супругой были больше похожи на манекенов, а не на живых людей. Именно такое сравнение пришло на ум ошалевшему писателю, зачарованному их появлением. Индейцы же развернулись, как по команде, к нему в анфас и широко улыбались, ставшими непомерно большими, чёрными, беззубыми ртами. Улыбкой от уха до уха, в прямом смысле этого слова. Они не издали ни звука, но чтобы обездвижить страхом вооруженного человека, этого и не требовалось – хватало и жуткого внешнего вида. У нормальных людей не могло быть таких растянутых пастей, как и стеклянных, безжизненных и совершенно белых, без зрачков, глаз.
Мэтт