Удовлетворенная и уставшая толпа понемногу покинула Форум. Антоний и Децим Брут поднялись по лестнице Весталок наверх, где замерли, наблюдая за грандиозным пожаром, ставшим для Публия Клодия погребальным костром. За зданием курии Гостилия на Аргилете располагались конторы сената, в которых находились драгоценные протоколы собраний, сенаторские декреты, называемые consulta, фасты с перечислением всех магистратов, которые когда-либо занимали государственные должности. С другой стороны от курии, на спуске Банкиров, стояла Порциева базилика, штаб плебейских трибунов, где находились также конторы банкиров, хранившие множество невосполнимых записей. Базилику построил Катон Цензор. Это было первое подобное строение, украсившее Форум. Хотя эту небольшую, неяркую базилику давно уже заслонили более помпезные постройки, она была частью mos maiorum. Напротив курии Гостилия, на другом углу Аргилета, стояла изящная базилика Эмилия, которую все еще реставрировал Луций Эмилий Павел, стараясь довести ее до совершенства.
И все они горели.
– Я любил Клодия, но он уничтожил бы Рим, – сдавленно выдохнул Марк Антоний.
– Я тоже любил его, – откликнулся Децим Брут. – И искренне полагал, что он сможет улучшить работу сената. Однако он потерял чувство меры. Затея с вольноотпущенниками погубила его.
– Я полагаю, – задумчиво сказал Антоний, – что теперь все успокоятся и наконец изберут меня квестором.
– А я отправлюсь к Цезарю в Галлию. Увидимся там.
– Ха! – воскликнул Антоний. – Наверняка жеребьевка забросит меня на Сардинию или на Корсику.
– О нет, – усмехнулся Децим Брут. – Нас обоих ждет Галлия. Цезарь затребовал тебя, Антоний. Он сообщил мне об этом в письме.
И Антоний отправился домой, чувствуя себя много лучше.
В ту ужасную ночь произошло еще кое-что. Небольшая группа горожан под водительством Планка Бурсы отправилась за Сервиеву стену на Эсквилинское поле, где в храме Венеры Либитины хранились фасции, которые некому было вручить, поскольку выборы не состоялись. С этими фасциями они проделали весь путь с южной окраины города до Марсова поля и встали у виллы Помпея, требуя, чтобы тот принял знаки высшей власти и взял на себя обязанности диктатора. Но в доме было темно, и никто к ним не вышел. Узнав, что Помпей уехал на свою виллу в Этрурии, со стертыми ногами они потащились к домам Плавтия и Метелла Сципиона на вершине Палатинского холма, чтобы просить их принять фасции. Но двери оказались заперты, и им никто не ответил. Несчастный и испуганный Бурса поспешил улизнуть сразу после неудачи у виллы Помпея. На рассвете группа, оставшаяся без вожака, возвратила фасции в храм Венеры Либитины.
Рим брошен, никто не хочет им править. Так думали все – и мужчины и женщины, пришедшие поглазеть на дымящиеся руины их великой истории. По ним уже ползали нанятые Фульвией работники в специальной обуви, в масках, в перчатках. Они палками ворошили еще горячие уголья, надеясь