Имелся приказ: пока Цезарь в Британии, никакой корреспонденции ему не пересылать, разве что в самых экстренных случаях. Даже директивам сената следовало дожидаться в галльском порту Итий, когда командующий вернется из второго похода на самый западный в мире остров, столь же загадочный, как и находящаяся на востоке Серика.
Но это было письмо от Помпея Великого, зятя Цезаря и Первого Человека в Риме, поэтому Гай Требатий не стал класть маленький цилиндр из красной кожи с печатью Помпея в долгий ящик, а, вздохнув, тяжело поднялся на ноги. Двигаться резвее ему мешала полнота, свойственная тем, кто проводит все время за столом – письменным или обеденным. Открыв дверь, он вышел на улицу лагеря, наспех сооруженного на месте прошлогоднего, не столь большого. Место не из приятных! Те же прямые, хорошо утрамбованные улицы, те же бесконечные ряды деревянных строений. Есть даже пара лавчонок, а вот деревьев нет вовсе.
«В Риме, – подумал он, ковыляя по via principalis, – я бы кликнул носильщиков». Но в лагерях Цезаря никаких паланкинов нет, и потому он, Гай Требатий, многообещающий молодой юрист, вынужден тащиться пешком, отдуваясь и проклиная систему, почему-то решившую, что для его будущей карьеры много полезней солдатская жизнь, чем прогулки по Римскому форуму. Ему даже нельзя послать в порт кого-нибудь вместо себя. Цезарь считает, что человек должен сам выполнять свою работу, даже самую неблагодарную. Не дай бог, если тот, кому перепоручено задание, выражаясь грубым армейским языком, облажается.
О проклятье! Требатий уже хотел было повернуть назад, но потом сунул левую руку в складки тоги, принял важный вид и засеменил дальше. Впереди стоял Тит Лабиен. Прислонившись к стене своего дома и намотав на кулак конский повод, он разговаривал с каким-то крупным, увешанным золотом галлом. Это, похоже, был Литавик, новый командир эдуйских конников, назначенный на этот пост после попытки его предшественника сбежать в Британию. Кстати, предшественника убил именно Лабиен. Как там его звали? Думнориг. Думнориг? Кажется, это странное имя имеет отношение к скандалу, связанному с Цезарем и с некой женщиной? Требатий еще недостаточно долго пробыл в Галлии, чтобы во всем разбираться, вот в чем беда.
Это типично для Лабиена. Он любит якшаться с галлами. Ведь он и сам настоящий варвар! Не римлянин, нет! Густые курчавые черные волосы. Темная пористая кожа. Жесткий холодный взгляд черных глаз. А нос, как у семита, крючком, с ноздрями, словно специально расширенными ножом. Орел. Да, Лабиен, несомненно, орел. Но… не очень-то отвечающий римским стандартам.
– Решил скинуть жирок, а, Требатий? – спросил этот римлянин-варвар и улыбнулся, обнажая длинные зубы, точь-в-точь как у его кобылы.
– Иду в порт, – с достоинством ответил Требатий.
– Зачем?
«Не твое дело», – хотелось ответить, но губы Требатия сложились в вымученную улыбку. В конце концов, в отсутствие главнокомандующего Лабиен его заменяет.
– Надеюсь еще застать баркас. И отправить письмо. Для Цезаря.
– От кого?
Галл Литавик внимательно слушал. Он знал латынь, как и многие эдуи. Уже на протяжении нескольких поколений они были под властью Рима.
– От Гнея Помпея Магна.
– А-а-а!
Лабиен харкнул и сплюнул. Привычка, перенятая у варваров. Отвратительная привычка.
Услышав имя Помпея, Лабиен сразу потерял интерес к разговору и повернулся к юристу спиной. Ну да, еще бы! Ведь у этого Лабиена была интрижка с Муцией Терцией, прежней супругой Помпея. Во всяком случае, так, хихикая, утверждал Цицерон. Но Муция после развода не вышла замуж за Лабиена: недостаточно хорош. Она вышла за молодого Скавра. По крайней мере, в то время он был еще молодым.
Тяжело дыша, Требатий продолжил путь, пока не вышел из ворот лагеря на другом конце via principalis и не оказался в порту, именуемом Итий. Претенциозное название для небольшого рыбацкого поселения. Кто знает, как его называют морины – галлы, на чьей территории он находится. Цезарь просто пришел сюда в солдатских сапогах, словно это конечный пункт путешествия – или исходный. Как хочешь, так и понимай.
Пот градом тек по спине, впитываясь в тонкую шерсть туники. Говорили, что в Галлии климат прохладный и мягкий. Но только не в этом году! Сейчас здесь очень жарко и очень влажно. Порт Итий пропах рыбой. И эти галлы. Требатий их ненавидел. Он ненавидел свою работу. И даже… нет, только не Цезаря. Цезаря ненавидеть нельзя. Но Цицерона возненавидеть он уже был готов. Ведь именно Цицерон, использовав все свое влияние, вытребовал эту должность для своего близкого друга, многообещающего молодого юриста Гая Требатия Тесты.
Этот порт ничуть не походил ни на одну из очаровательных маленьких деревушек, разбросанных по берегам Тусканского моря, с их тенистыми виноградниками, множеством винных лавчонок и укладом жизни, который не менялся со времен царя Энея, тысячу лет назад сошедшего там со своего троянского корабля. Песни, смех, любовь. А здесь только ветер с песком, колючие травы на дюнах да пронзительные вопли тысяч и тысяч чаек.
Баркас, хвала всем богам, еще не ушел. Его команда,