Зажигалка с драконьей головой. Валерий Поволяев

больше не поднимай никаких зажигалок, – предупредил его Сметанин.

      – Ни за что!

      – Никаких цацок!

      – Есть никаких цацок!

      Старатель, очутившись в самолете, мгновенно расслабился и тут же задремал. М-да, что-то все они вылезают из тайги сморенные, лишенные сил – комары доконали, что ли, – пустые, ни мышц, ни крови, одни кости, да обожженная солнцем кожа. Кроме старателя, самолете никого не было – и в этом повезло… Агеев оглушил его ломиком, отнял драгоценный груз, ссыпанный в железную коробку из-под чая, Игорь снизился до трехсот метров, и Агеев спихнул золотодобытчика ногой прямо на заостренные, словно пики, макушки сосен.

      Через своих людей в Москве Игорь Сметанин уже реализовал добычу трех бедолаг, старательствующих ныне в мире ином, и сумму выручил такую, что страшно сказать! Когда он вручил Агееву его долю, напарник, открыв кейс с деньгами, открыл рот так, что в него могла свободно влезть тарелка вместе с супом и еще стакан компота, зашлепал губами, зашипел ошпаренно – старался втянуть в себя воздух, но глотка, несмотря на распахнутый до отказа рот, сомкнулась сама по себе, и воздух застревал, не проходя в легкие.

      – Вот это да-а-а, – наконец проговорил Агеев и закашлялся.

      Кашлял долго, будто туберкулезник, чуть наизнанку не вывернулся. Откашлявшись, стер с глаз слезы.

      – Особенно не шикуй, – предупредил его Сметанин, – денег у тебя должно быть не больше, чем у других, понял? Не высовывайся!

      – Как же мне не высовываться. Когда тугриков у меня, тугрико-о-ов. – Агеев приподнял кейс. – Мне их что, солить?