Голова лежит на булыжнике мостовой. Вырезают сердце… Не забыли о желанном органе, вырубили его вместе с куском окровавленной сорочки… Несут!.. Остановились по пути у какого-то дома… Навстречу выходит некто в белом фартуке, с щипцами в руке… Распахнутые в безмолвном хохоте рты… Он завивает локоны на голове, обрызганной кровью и грязью…
И я смотрю, боясь потерять сознание… А они уже принесли свои пики… И на пики накалывают мертвую голову с безумными развевающимися локонами, кровоточащее сердце и кусок женской плоти вместе с сорочкой.
Бегущие картинки стремительны. Антуанетта в Тампле в кружевном чепчике, в коричневом платье с белым воротничком.
Вопли за окном – чего-то требуют. Кто-то торопливо закрывает ставни… Внизу у входа в башню вывешивают трехцветную ленточку.
И как волки не могут пройти за флажки, толпа с пиками останавливается, топчется перед трехцветной ленточкой – цветами революции…
Трое с пиками лезут на крышу дома напротив башни Тампля. Голова принцессы, измазанная кровью, с завитыми локонами, сердце и кровавая сорочка с куском плоти пляшут на пиках против окон.
В башне перед закрытыми ставнями Антуанетта лишилась чувств…
И опять шепот… «Свершилось! Проклятие узника в маске!.. Гильотина и сошедший с ума народ ждут Бурбонов».
Я видел… Все пространство так хорошо знакомой мне площади Конкорд – безмолвно ревущие человеческие глотки…
Счастливые, радостные лица. Король стоит на эшафоте – толстый, с выпадающим животом, в нижней рубашке, этакий добрый буржуа перед сном… Неуклюже укладывается на доску… Лежит… толстый, живот висит по обе стороны доски, и… Сверху с грохотом полетел… топор. Удар… Глухой стук. Голова короля в корзине. Ревет толпа. Палач, пританцовывая, обносит эшафот королевской головой. Руки с платками тянутся к эшафоту… Он кропит их королевской кровью… Узкая улица Сент-Оноре, такая знакомая, заполнена народом… Громыхает телега… Антуанетта со связанными руками… сидит на высоком стуле в грязной телеге… Качается вместе с телегой от неровностей булыжника… Жандармы на конях с обеих сторон… Телега пробирается в густой толпе… Руки тянутся – тащить ее со стула… Озверевшие лица… Плюют ей в лицо… Я хочу ее рассмотреть, запомнить… Не успеваю – проехала телега… Художник спиной ко мне сидит у входа в кафе за столиком… торопливо набрасывает с натуры. Я вижу из-за спины его рисунок. На рисунке в белом платье, белом чепце с черной траурной лентой – старая некрасивая женщина. Боже мой, Антуанетта! С прямой спиной, узким носом, выпяченной губой и надменным лицом повелительницы…
Та же площадь, так же до краев заполненная толпой… Такие же счастливые, радостные лица в безмолвном вопле… Палач выставил руку с ее головой…
Он держит ее за остатки стриженых жалких седых волос… Капает кровь… Тянутся руки с платками… И тогда голова… открывает