Не брезговал он и кой-какими подозрительными смесями, которые сам же и составлял из собранных в окрестностях травок и грибов. Вообще-то, в «Дружбе» это не одобряли, и отказывались от соблазнительных предложений речвокзаловских барыг, переправляющих дурь за МКАД. Но Хорёк-то знал, что председатель, мечущий громы и молнии при любом упоминании о «порошках», сам втихую греет руки, посредничая между скупщиками с Речвокзала и тёмными личностями, время от времени появляющимися со стороны Ховрина. Односельчан же дядька Афанасий кормил сказками о гостинцах, присланных с оказией знакомцами, живущими где-то за Дмитровкой – и только Хорьку было известно, где тут собака порылась.
Дело было пару недель назад: усидев с председателем бутыль самогонки, Хорёк засобирался домой. Было уже темно. Выбравшись во двор, он кое-как добрёл на заплетающихся ногах до нужника, прикрыл щелястую дверь и собрался, было предаться, как говорят японцы, «уединённому созерцанию» – как вдруг со стороны крыльца донеслись незнакомые голоса.
Хмель как рукой сняло. Он кое-как разделался с естественными потребностями организма и на цыпочках прокрался к окну, выходящему на огород. Осторожно раздвинул плети дикого винограда и замер, прислушиваясь.
Собеседники устроились в глубине комнаты, и до его слуха долетали только обрывки фраз. Ночные гости говорили о расчётах за партию товара. Хорёк слушал целых полчаса, одеревенел от неудобной позы, но боялся шевельнуться, выдать себя даже лёгким шорохом. И не прогадал: под конец один из чужаков обмолвился о некоем «Порченом», который «обещается выдавать порошочек такого качества, что замкадные торчки последние штаны за него снимут». Второй гость обложил болтуна матюгами, то ли за чересчур длинный язык, то ли за непочтительное упоминание неведомого зельевара.
Главное Хорёк уловить успел: фортуна, обычно к нему немилостивая, подбрасывала шанс. Соседство с такими «товарными потоками», хоть и сулило опасности (наркота есть наркота, хоть в Лесу, хоть в Замкадье), но и открывало серьёзные перспективы. Но, сперва следовало набиться к председателю в партнёры. Как угодно: уговорами, обещаниями, даже, если придётся, даже шантажом.
Но для этого надо решиться, выложить карты на стол – а решимости-то как раз и не хватало. Хорёк обожал строить наполеоновские планы, но когда доходило до их воплощения пасовал и включал заднюю передачу. А потом кусал локти, исходя злобой по адресу воображаемых виновников очередного фиаско.
Вот