В полукилометре от виллы раскинулся небольшой туристический городок, обычно оживленный в летний сезон, где белые домики рыбаков сохранили обаяние былых времен.
– Потрясающе красивое место! – уже в который раз бросал, словно не доверяя увиденному, Гриневич. Он выбрал местом встречи уютную беседку. Отсюда каменная лестница вела к тихой бухте, стиснутой с двух сторон скалами, и обрывалась она на песчаном пляже.
Сенешаль по имени Феликс, одетый в белую рубашку и черные брюки, сервировал стол, поставив сбоку ведерко, наполненное водой со льдом; из него виднелось горлышко бутылки «Столичной».
– Который сейчас час? – спросил Гриневич.
– Двенадцать часов семь минут, – ответил шестидесятилетний Феликс, заведующий домашним хозяйством и прислугой. В этот воскресный день он отпустил подчиненных и сам обслуживал гостя.
Устроившись на скамейке, Алексей попытался вспомнить, что предшествовало неважному настроению с утра. Конечно, это мысли, которые словно раздели его, и он оказался на виду у постороннего взгляда. Тогда он дал оценку своей реалистичности, и она оказалась невысокой, иначе бы он понял: идеала не существует. Тем не менее он верил в то, что встреча с человеком, которого считал идеалом, не за горами. И снова вопрос: была ли вера в него безграничной. Он ответил: с высоты нынешней ситуации – да.
Гриневич называл его профессионалом с большой буквы и настраивал себя на скорую встречу с ним в прежнем духе, словно разговаривал с ним. Он мог дать ему задание в стиле героев Алена Делона: «Есть работа посложнее». И дальше (если он, конечно, заметит колебания Кости Романова): «Тебе стоит это попробовать». Услышать вопрос: «Зачем?» И закончить: «Чтобы узнать, от чего ты отказываешься».
Улыбка слетела с его губ, едва он вспомнил первую встречу с Романовым. В ту пору на его плечах были еще генеральские погоны, и он в качестве военного прокурора расследовал убийство курсанта на Балтфлоте. Их встреча не состоялась бы, если бы не начальник разведки флота со странноватой фамилией Школьник, вручавший награды особо отличившимся бойцам; Гриневичу пришлось стать «соучастником» этой процедуры. Он до сего дня не мог объяснить внезапной симпатии к человеку, которому в подразделении боевых пловцов дали позывной – Румын. Расследование убийства и учения не совпали по датам – расследование затянулось на пару месяцев. И Гриневич, вызывая военнослужащих на повторные допросы, решил вызвать Романова. Хотя его алиби было установлено.
– Кто-то убил твоего товарища. Я знаю, что не ты. Но меня интересует вопрос: пошел бы ты на убийство, если бы тебе приказал твой непосредственный начальник? – Гриневич неожиданно указал на свои генеральские погоны. – Или я, генерал.
Ответ Романова превзошел все его ожидания.
– Не считайте меня волчонком, а себя вожаком стаи, – ответил морпех. – Не вы решаете мою судьбу.
Казалось, Романов был готов к этому разговору, ждал его, знал, чем он закончится, заранее