Дневник писателя 30 мая 2002-го. Теряю
Приходил пьяный Наугольный – его мать в реанимации с тромбом, кажется, уже неделю в коме, он подал чужие книжки, обозвал их провинциальной истерией и ушел до осени в свободное плавание. Всё угрожает уйти и не вернуться. Но я подожду, спешить мне некуда. Гораздо хуже, что человек уходит не в запой, а навсегда. Теряю Тимошу, героя недописанного романа. Он теперь туманится где-то в окне. Он раньше постукивал, тревожил меня. Но теперь он молча стоит. Жжет стыд: месяц не писала матери, сестре… Но Тимоша! Он живой, я бросила его на произвол судьбы. На работе всё равно не изменю ничего, а Тимоша? Его могу спасти только я. А он спасет меня. Вот так уходит жизнь, и кончается творчество. Неужели это всё? Надо просить отпуск, ехать в кадуйскую глушь и забыть всё. Природа, она спасет. Джен пишет правду, но это правда не литературная. Бытовая. А я поняла: конец близок. Ближе любого Тимоши. Спину холодит! Быстрей же…
Дневник писателя 11 июня 2002-го. В поэзии виновен!
Черный зал дышал и дымился индийскими ароматическими свечками. Всё было сумеречно, грустно. Шелестели целлофаны двух трогательных букетов.
– Вадя, а как потом микрофоны?
– Да я сделаю всё. Когда уходить будем.
Музыкант Вади Смит любит пошаманить во тьме. И любит посвящения. В этот раз тоже шаманил, и помогали ему гитарист Кошкин и саксофонист Кузнецов. И он посвятил… Да, сейчас это сделать легко, каждый день умирает кто-то. Умерла мать у Наугольного (он белый как мука, кричал, дрался целый месяц, брата Женю чуть не убил… Сегодня приходил ко мне ксерить свидетельство о смерти. Ничего не может есть. «Ешь овсянку, – говорю я и ксерю, – лечи себя быстрей»). Умер Ромка Куфтырев, два года на Лито ходил и – вскрыл вены в ванне. Поэтому не жду чудес. Вади Смит сыграл свою шаманскую музыку быстро. Кипел сценический дым, Вадя за синтезатором, посреди сцены Архипыч в белых брюканах, трогательный, у его ног – шикарно голоногая Хелен. И остальные музыканты бродят туда-сюда, как тени, дудят и бродят. Очень эффектно, такая модель Содома…. Мне понравилось, хотя я очень не люблю Смита.
Потом явились двое в мантиях – Игорь Мазилов и Антон Чёрный. Они представляли Окружной суд Пятой авеню (стих Архипова). Они вызывали свидетелей и выносили приговор. Первое обвинение от Наугольного – виновен в пошлости провинциальной. Вынести к пирандейлиной матери – ведро и поэта. Потом свидетели защиты – героини