До советника дошло, что своей напускной бравадой лейтенант пытается скрыть смертельную усталость и отчаяние. Служака Смит был одним из немногих оставшихся верным долгу службы, и именно на него обрушилась непомерная тяжесть ответственности за все, что происходило в Сан-Франциско.
– Скоро здесь будет порядок, лейтенант, – убедительно произнес Милвертон, ободряюще положив руку на плечо собеседнику, – вот увидите. А теперь последуйте моему совету: доставьте пассажиров на берег и дайте возможность команде залатать судно. Это самый правильный выход.
Лейтенант хотел было тяжело вздохнуть, но вовремя опомнился и сдержался. А советник уже объяснял капитану:
– Капитан, у вас есть время до прилива. Заделаете пробоину и уйдете в Монтерей. Лейтенант Смит любезно согласился переправить пассажиров на берег.
– Спасибо, сэр! – облегченно произнес капитан. – Я уж думал… Хгм… Спасибо. – И, тут же преобразившись, заорал на матросов: – За работу, желудки! Живо за работу!
Лейтенант Смит, который порадовался про себя, что кто-то распутал клубок намечавшихся неприятностей, решил не встревать, даже если это повредит его авторитету.
А советник продолжал отдавать распоряжения, словно всю жизнь только этим и занимался. Обратившись к пассажирам, он заявил:
– Леди и джентльмены, ваше путешествие закончено. Военные перевезут вас на берег, накормят и дадут кров на пару дней. После того, как власти убедятся, что вы прибыли в Калифорнию с добрыми намерениями, которые, я надеюсь, состоят лишь в том, чтобы честно трудиться и разбогатеть, вы будете отпущены на все четыре стороны. Всего наилучшего, господа! Да пребудет с вами вера в Господа и закон Калифорнии!
Солдаты расступились, пассажиры отправились по каютам собирать пожитки. А Чарльз Эдвард Милвертон, доверенное лицо президента САСШ, сел в лодку вместе с командой лейтенанта Смита и через четверть часа ступил на благословенную калифорнийскую землю, где стремительно разгоралась Золотая лихорадка.
Глава II
Филипп Крамер, жмурясь от яркого света, вышел из тени деревьев на солнечную лесную опушку. Ох, как нехорошо…
Крамер едва сдерживал подступавшую к горлу дурноту. Его мутило. Тяжкий запах разложения застрял в носу, в глотке, в брюхе. Казалось, жирный смрад навечно осел в легких и уже никогда не выветрится. Даже на языке чувствовался сладковатый удушливый привкус.
Выдержка и невозмутимость – без этого шериф не шериф. Уж вы поверьте, бойцовские навыки ни черта не стоят, если не можешь сохранить самообладание и кидаешься в истерику на ровном месте.
Сейчас стошнит…
Крамер с усилием расправил плечи, утвердил правую ногу на большом камне, закрыл глаза, развел руки в стороны и вдохнул весенний воздух долины Сакраменто. Прохладный аромат чистой воды, полуденного солнца, душистых трав, сосновой смолы и горячих речных камней