Несомненно, влекущей их сюда силой оставалось нечто неназываемое, чьё присутствие буквально пронизывало собой каждый холмик и каждый новый росток их благословенного пристанища, а именем этому служили небеса и скалы, камни долин и пороги рек, закатные всполохи и неизмеримая гладь ночного купола звёзд, отражающаяся в поверхности древних озёр и намытых дождём осенних луж, сменяющихся глубокой белизной зимы с её снегами, а затем в воспаряющих каплях наступающей весны и лета, год за годом произносивших это имя в несменном танце сезонов жизни и смерти, рождения и борьбы, а также страданий и радости, недоступных для понимания остальным живым расам инакомыслящих созданий, среди которых люди оставались самыми первыми… но далеко не единственными творениями отмеренного им всем общего бытия.
– …Его время пришло. Ты не имел права спасать его из того поединка с астаритом. И не можешь так просто взять и поменять условия нашего с ним соглашения, Хранитель, – продолжал бормотать задорного вида низкорослый человечек с большими глазами и странной формы заострёнными ушами, которые выглядывали из-под вычищенного до блеска шлема с кожаной окантовкой. Края этой окантовки были обрамлены затейливым тиснёным узором, а из двух продольных цилиндриков, приделанных к шлему по бокам, маленькие ручки этого существа соорудили некое подобие основы для целого ряда полукруглых спиц, закрепленных между ними, чтобы служить «насестом» для ещё большего количества всяких блестящих штучек, монет и даже более мелких предметов, таких как крючки, поскребки и кольца. Каждый раз, когда человечек двигал своей головой, переминаясь на месте, они мелодично потренькивали, но потом снова замирали, словно бы их хозяин нарочно заставлял эти вещицы звучать только в паузах между своими словами.
В ответ же на само присутствие такого необычного гостя, который находился в отмеченном стоячими камнями центре заповедной поляны, еле доносившиеся сквозь листву ближайших крон порывы тёплого ветра, каким-то чудом пробивавшиеся сюда со всего леса, казалось, сами собой складывались в только ему понятные фразы гномьего языка, давно забытого для любого обитателя поверхности и почти утерянного даже для самих гномов… но не для того, кто когда-то жил рядом с ними под одним солнцем и небом, многие сотни лет назад.
– Сам ты должен понимать, – роптал на человечка ветер, и листва вторила ему, – что нет больше эльфов на этом свете… – А небо заканчивало за них обоих: – Потому я и спас его… ведь он единственный, кому по силам…
– Да знаю я, знаю, Постоянство тебя закляни, знаю! – продолжал