А то избушку бабке впарит,
Чтобы молилася о нём.
* * *
Царь очень армией гордился,
От галифе, сапог балдел,
Всегда за армию молился
И ничего ей не жалел.
Стрельцам дал новые пищали,
Пехоте – шлемы и щиты,
Чтоб ветераны не брюзжали,
Дал им бэушные мечи,
Царьшут как воин упражнялся,
Пять килограммов лёжа жал,
Холодной водкой обливался,
Кряхтел, пердел, но приседал,
Любил использовать портянку
Вместо платка, так было круче,
В неё сморкался спозаранку,
И вороньё взлетало тучей.
Он просыпался с петухами
И сразу на плацу шагал,
Стучал с азартом сапогами,
Портки за месяц протирал.
Царьшут тренировал Дурмета,
Дурмет был как бы рядовой,
Он то окоп рыл до обеда,
То упражнялся в штыковой,
А то десантником бывал,
Царьшут влюблён был в спецвойска,
Дурмета с церкви вниз кидал —
Без парашюта, как всегда.
Прыжок с ним строго запрещался,
Был парашют один в селе,
Но Дуромет, хвала судьбе,
Всегда на жопу приземлялся.
«Эх, если б грохнулся башкой, —
В селе с надеждой все шептали, —
Вот был бы праздник, да какой!
В засос могилу б целовали».
А он опять «Ура!» кричал
Пред властью в радостном почтеньи,
Когда на мерине скакал
Царьшут в парадном облаченьи.
* * *
Царьшут наш обожал всегда
Холопов кучу содержать,
Холопа каждого, как пса,
За поводок любил держать.
Его холопы обожали,
А он любил покорность в них,
Они дурачились, скакали,
Но жрали, пили – за троих.
Они умели в кольца прыгать,
На задних лапах танцевать,
Под троном шустро проползать
Или носами сейфы двигать.
Вот Царь возьмёт в сенях тесьму,
Привяжет к ней евроденьгу
И по дворцу её таскает,
Холоп тесёмку догоняет
Вприпрыжку, лает, как собака,
Кряхтит, икает и сопит,
Смешно отъевшаяся ряха,
По полу пузо волочит.
Когда холоп деньгу поймает,
В зубах Царьшуту принесёт,
Царьшут холопа приласкает,
И сотку водочки нальёт.
Они с ладошки его ели,
Чесал им брюшки, они млели,
Могли ему частушки спеть,
Кнутом по заднице стерпеть,
Для них был главный результат,
Если Царьшут их видеть рад,
Холуйской верностью горды,
Царьшута слуги и шуты.
* * *
Любил Царьшут в селе гулять,
Ему поклоны отдавали,
Старались ручку облыбзать,
А то и жопу целовали.
Но иногда