Но трон частенько пустовал,
Когда Царьшут в отлучке был,
Дурмет в зал тронный проникал
И перед троном слёзы лил,
Потом соплю утрёт, достанет
Свой паровозик деревянный
И с ним играть у трона станет,
Ну, дурачок какой-то странный.
Царьшут наказывал за это,
Ремня мог Дуромету дать,
Считал: недобрая примета —
Кого-то к трону подпускать.
В конце концов Царьшут решил:
Дурмет ведь свой, не делал зла,
И он Дурмету разрешил
Сидеть на троне иногда.
Дурмет влезал на трон, потея,
Сидел там чинно и молчал,
Как истукан на всех глазея,
И важно слюни так пускал.
Слезая с трона, ныл и охал,
Больным, бывало, притворялся,
За что Царьшут его мудохал,
На хитрость царь не покупался,
Но выдал стул, на трон похожий,
С дырой, под ней горшок отхожий,
Теперь Дурмет нужду справляет
И заодно в Царя играет.
* * *
Кто с Царешутом был, тот знает,
Его на жалость не согнуть,
Он всем и вся повелевает,
Ни пёрнуть, в общем, ни вздохнуть.
Но конкурент был у Царьшута,
Так счас соперников зовут,
Соперник нагло жил и круто
И нравом был отменно лют.
Кащеем он Бессмертным звался,
Такой не каждому встречался,
Людской век пуст и быстротечен,
А тут хрен старый типа вечен.
Кащей мужик был из упёртых,
Когда он много браги пил,
То, как хохол в шальварах жёлтых,
В селе смутьянил и бузил.
Но всё ж пришёл час искупленья,
В селе утихло как-то зло,
Бессмертный дуба дал, леченье,
Ему, увы, не помогло.
Народ в ту смерть не смог поверить:
Как мог Бессмертный ласты склеить?
И люди-то поди не врут,
Причиной смерти стал Царьшут.
Кащей хотел – это ужасно,
Подумать – да и то опасно,
Замыслил он – какие страсти! —
Лишить Царьшута его власти.
Таких Царьшут всегда губил,
Об этом все подозревали,
И носом кто ни там водил,
Тому нос быстро отрезали.
У нас, кто властью наделён,
Кто жопой греет царский трон,
Вот тот бессмертен средь людей,
А не какой-то там Кащей,
Который всё над златом чахнет,
А чахнуть что? Оно не пахнет,
Но у Кащея барыши,
Царьшуту были как гроши.
Царьшут сворованным гордился,
Кащей же нищим был пред ним,
От злости он и отравился,
Ну, отравился, и хрен с ним.
А может быть, и отравили,
Не зря старухи голосили,
А что с того, ведь наш Кащей
Остался в сказках для детей.
* * *
В селе все люди обожали
Тэвэшный