– Я-то понимаю, но что с того?
Эти двое однажды уже потеряли все, третий, Килспинди «Серая сталь», лег в землю, пепел четвертой, леди Глэмис, развеял ветер над Эдинбургской скалой… Они могли выжидать, ошибаться, принимать сомнительные решения, но так чудовищно братья Дуглас не ошибутся уже никогда, не имеют права. Короткопалые руки Питтендрейка с редким изяществом сложили бумагу – аккуратно, словно касаясь тонкой безделушки – перед тем, как отправить ее в камин. С людьми по способу обращения он поступал примерно так же.
– Что говорит Садлер? – спросил брата Ангус, пробудясь от продолжительного молчания.
– Садлер говорит, что надо бы подтянуть к нам еще приграничных, и тут самый большой кусок земли и власти – как раз у Босуэлла… Керры помогут нам затравить Уолтера Скотта, но Босуэлл должен прийти сам. На него сейчас нет управы, он – одиночка, и в любимчиках у Генриха.
– У Генриха кто чешет ему яйца, тот и любимчик, – прямо отвечал Ангус. – Не припомню ничего полезного, что сделал бы Белокурый для короля. А вот сотня его нарушенных обещаний… Это ведь лисица, скрещенная с волком. Мне не нравится эта идея, Джордж.
Тень встрепенулась в углу покоев от этих слов, молодой человек, лежавший под пледом на сундуке, поднял красивую голову, напряженно прислушиваясь к говорившим. Они еще не согласились – даже между собой, но он уже чувствовал, чем пахнет дело.
– Если вы заключите с ним союз, я уеду, – предостерег Джон Лайон. – А то и, пожалуй, примкну к партии французской вдовы!
В нем сейчас была красота куницы, изготовившейся к броску.
– Ты останешься, – отвечал Ангус, даже не оборачиваясь на голос племянника. – Даже если мы заключим союз. Думай головой, Джон, а не задницей, если уж ты теперь и по закону лорд Глэмис. Когда это Дугласы заключали союз навечно? Когда это союз мешал нам расквитаться с врагами или даже с друзьями? Когда это слово было дано не затем, чтобы взять его обратно?
– Уже одно данное слово порочит нас всех! – возразил Глэмис дядьям. – Быстро же остыли уголья костра моей матери! Вам она сестра, этим, конечно, можно и пренебречь, но я не забуду ее криков и до смертного часа!
Сейчас в лице его, освещенном лишь догорающим пламенем камина, дрожали черные тени, скрадывающие возраст, и было еще что-то тонкое, женское… сейчас он очень напомнил обоим братьям покойную Дженет Дуглас.
– Мы ничего не забыли, Джон, – с досадой возразил Ангус, – но в смерти Дженет виновен Джеймс Стюарт, и Джеймс Стюарт мертв, ибо Господь видит правду.
– Я не знаю, – медленно произнес Питтендрейк, пристально глядя на племянника, – из-за кого на самом деле погибла наша сестра, ведь слуг ее и вашего домашнего учителя казнили вместе с нею, за донос… Но однажды узнаю, Джон.
Глэмис спокойно выдержал взгляд дяди Джорджа.
– Надеюсь, это случится скоро, – учтиво произнес он. – Но из-за кого Джеймс Стюарт осмелился поднять руку на Дугласов?