Но бабушка везёт меня к сёстрам. Это второй вокзал, и трамвай туда идёт или с Пашковки, или с ХБК. ЛАЗ из районного ПАТП идёт по Ростовскому шоссе на Динскую. Дом почти в центре станицы, кролики в клетке. Нутриям можно засунуть грушу; они берут подношение передними лапами и аккуратно затачивают длинными верхними клыками. А вот ЛиАЗ на Нововеличковку – городской, правда, из первого ПАТП. С Ростовского шоссе он сворачивает на переезд, мимо витаминкомбината, где на проезжающих с укором смотрят головы Маркса и Энгельса. За что вы сделали нас сиамскими близнецами? За что оставляете нам только головы, и никогда – туловища?.. Нет ответа. Автобус проезжает Новотитаровку, лихо вписываясь в крутые повороты на перекрёстках узеньких станичных улочек, окружённых зеленью деревьев и низкими деревянными заборами, и только потом прибывает к месту назначения. Здесь дом на окраине, и слезать надо, не доезжая до конечной. Здесь из живности – куры да гуси.
А когда на кухне идёт готовка, то ванная в доме превращается в бассейн. Здесь плавают живые рыбы, ожидая своей участи. А то и раки медленно ползают, щёлкая клешнями. Лакомство – красный варёный рак… Хвост и клешни.
Встречаем ночью одного из вас, возвращающегося из братской Польши. И меня взяли встречать, несмотря на возраст. Вдоль вокзала стоят красные междугородные «Икарусы», мордами под навесом, сверкая четырьмя фарами, прикрытыми синими, зелёными и красными светофильтрами. Яркий огонь лобового прожектора, из дальнего конца станции. Чешский электровоз, за характерную форму крыши прозванный «гробик», слепя квадратными буферными фонарями, подтягивает к платформе состав. Ищем нужный вагон, потом ждём, когда проводник распахнёт дверь и откинет наверх площадку. Встреча…
Много чего происходит в первый раз. Учусь зажигать газовую плиту. Потом выкладываю спички между конфорок и смотрю, как они вспыхивают. Дедушка прекращает это занятие, сгребая картофелечисткой уцелевшие. Учусь играть в морской бой и танковое сражение под Прохоровкой. В танковом сражении главное – нарисовать факел подлиннее.
Учусь ездить на велосипеде. «Кама» передаётся мне по наследству. Наяриваю круги вдоль школьного стадиона. На меня выскакивает собака, и я благополучно падаю, разбивая коленки. Вторично у соседней школы врезаюсь в женщину с сумками, и опять разбиваю коленки. Хожу с бинтами и пластырями на ногах, а ноги почти не сгибаются. Под пластырем рана нагнаивается. Теперь – только зелёнка и простой бинт.
Улица за домом, на которой автобусные остановки, и за которой рынок, уставлена старыми «Волгами» и «Победами», сверкающими хромом. Попадаются и чёрные ЗиМы, ночью сверкающие красным огоньком на капоте. Мечта советского человека, живая, воплощённая в реальность. Внешний блеск, надёжность, возможность привести в порядок своими руками, не надеясь на дядю из авторемонта, на эвакуатор, хотя слова такого ещё в природе не существует, равно как и самих эвакуаторов.
Играем