– Ле, куда все едут? – спросил он, воодушевленный зрелищем. – Ты на них посмотри!
– Наверное, где-то дорогу разрыли…
– Идем ха, – еще раз предложил Хабибула, – я тебе сметану дам, творог… Что про стену ты говорил?
– Вот, говорят, стену строят на севере, нас отгораживают, – неохотно повторил Шамиль.
– Ай, астауперулла, – засмеялся Хабибула, – этот хапур-чапур оставь, да, свой! Что ты говоришь? Ты сейчас у Карима в газете? Это ваши журналисты ай-уй делают. Нам сюда теперь.
Он взмахнул полной рукой в сторону длинной и беспорядочной улицы, усеянной частными лавками.
– Нет, не обессудь, к тебе потом зайду, Хабибула, – улыбнулся ему Шамиль, – сейчас, клянусь, не могу.
– Когда сможешь? Я же скоро опять в кутан поеду, – бодро ответил спутник, расправляя дешевую рубашку на большом животе.
– Завтра, может, зайду, – неопределенно пообещал Шамиль, оглядываясь на сигналящие автомобили.
– Ждать буду! – радостно закричал Хабибула, подавая ему руку. – Давай ха тогда.
И пошел, слегка припрыгивая в дырявых сандалиях. Шамиль повернул в другую сторону вместе с толпой.
– Ле, что там? – спросил он у одного юнца, пробегавшего мимо.
– Движуха какая-то, отвечаю, – бросил тот на бегу, зыркнув глазом, и тут же растворился в гурьбе.
В кармане у Шамиля заиграл дагестанский гимн, он жадно прижал трубку к уху:
– Салам алейкум, дядя Алихан!
– Ваалейкум салам, Шамиль, – голос дяди Алихана звучал глухо и неуверенно. – Я твои звонки видел, не мог отвечать, тут в министерстве собрание. Ты про это, про вал этот слышал уже?
– Да, в газете обсуждали.
– Правда, говорят… – дядя Алихан тяжело подышал в трубку. – Сейчас будем решать… там еще сепаратисты вроде из-за этого собираются.
– У Кумыкского театра? – спросил Шамиль, глядя, как молодые люди плавно стекаются к площади у замысловатого полукруглого здания.
– Не знаю. Ты где сейчас?
– Я здесь тоже.
– Там особо не стой, и, короче, мы сами не знаем еще, сейчас будем этот вопрос прояснять. Фарид из правительства же есть…
Голос дяди Алихана внезапно прервался. Поняв, что связь исчезла, Шамиль спрятал мобильник и оглянулся.
3
Площадь пестрела разноцветными спинами собравшихся. Футболки стекались из боковых улиц, окрашивая пространство в неясный, меняющийся оттенок. Встав на цыпочки, Шамиль разглядел забитый людьми театральный подъезд и фигуру с мегафоном. О чем говорили эти люди, он не понимал, но все дальше и дальше ввинчивался в толпу. Привыкнув к кумыкской речи, он стал различать отдельные словечки и крики одобрения, вырывавшиеся из толпы:
– Тюз! Тюз!{Верно (кумык.).}
Наконец слово взял усатый взрослый мужчина, предложивший говорить на русском.
– Азиз елдашлар!{Дорогие товарищи (кумык.).} До нас тут доносятся слухи, что