– У кого, говоришь, нашёл?
– У десятника. У того которого из самострела…
– Знаешь, что это?
Тенята пожал плечами: – Может знак какой?
– Это хаканская пайцза, – хмурясь, произнёс Седоус, – эта пластина у степняков, как у нас княжеская верительная грамота.
– Интересно, чего такого вверил степной хакан этому десятнику, – задумчиво пробормотал Тенята.
Седоус гневно сдвинул брови: – А вот это надо ещё проверить! Действительно ли десятник ханский подсыл или кому-то очень хочется, чтобы мы так думали!
Тенята на этот раз решил промолчать, хотя на этот счёт у него были свои догадки. Рудомир тоже молчал.
– Ладно, сынки, – Седоус убрал сталь из голоса, – вы на меня, старика, не серчайте. Вспылил малость. Я же Хвата, десятника, то есть, давно знаю, точнее, теперь уже знал. Он всегда отличался честью и отвагой. А тут такое…
Седоус подбросил вверх пайцзу. Та, сделав в воздухе оборот, упала на широкую варяжскую ладонь. – Обидно, если всё то, что он делал, ложь, – седой варяг тяжело вздохнул, – ну, да ладно, чем злиться и вздыхать надо дело делать, – он подмигнул молодым воям. – Говорите, что вы обо всём этом думаете, – Седоус указал на тела убитых.
Рудомир кивнул Теняте, мол, давай, говори. – Я так мыслю, – начал Тенята, – что пайцзу эту десятнику подбросили. И подбросили её тогда, когда он был уже мёртв.
– Обоснуй.
Тенята подошёл к телу десятника. – Смотрите, – он откинул полу тулупа, – рубаха на вороте надорвана, как будто кто-то пытался второпях оттянуть ворот, и что-то засунуть за пазуху, в нашем случае это что-то – пайцза. Видать, второпях не рассчитал силы, вот и надорвал ворот.
– А может быть эта рубаха давно уже порвана, – возразил Рудомир.
– Нет, надрыв свежий, – Тенята присел возле тела на корточки, – и кроме свежего надрыва, на шее десятника свежая царапина. Если бы у меня на руке был перстень, то я, засовывая ему пайцзу, сделал бы точно такую же царапину.
Тенята для достоверности сделал движение рукой, словно что-то засовывая десятнику за ворот.
– Нд-а, похоже, – подтвердил Седоус, – похоже!
– А, может быть, что десятник, перед тем как его убили, сам оцарапался? – не унимался Рудомир.
– Может быть и сам, – не стал спорить Тенята.
– А может быть и не сам, – задумчиво произнёс Седоус.
Глава 8.
Красива степь весеннею порою. Смотришь вокруг, и дух захватывает от буйной яркости весеннего разнотравья, от этой шири земной, что раскинулась без конца и без начала. Только где-то там, в дальней дали, почти сливаясь с горизонтом, еле еле синеет тонкая полоска гор. И вот, посреди этого простора, на ярко-изумрудном фоне молодой травы, то здесь, то там, словно ковры разноцветные, разбросаны