Последнее, на что хватило сил у Моржа, – сделать отчаянный рывок в направлении человека, нанесшего смертельную рану хозяину.
Мощный удар в буквальном смысле слова впечатал убийцу в стену…
– Отлично повеселились, мальчики! – дико захохотала свора ликующих демонов в голове Герцогини. – Да что там, отлично?! ВЕ-ЛИ-КО-ЛЕП-НО!!!
Отчасти они были правы. Итогом скоротечного боя, длившегося неполных восемь секунд, стали: два трупа, догорающий бул и агонизирующий человек, из горла которого, словно из прорвавшей трубы, хлестала темная кровь.
– Динь-динь-дон… Алагон… – донеслась откуда-то издалека легкая трель серебряного колокольчика. – Тинь-тинь-тон…
В потухающем костре сознания вспыхнула прощальная искра. С трудом удерживаясь на краю страшной пропасти, я мысленно позвал: «Морж… Иди… Ко мне…»
Пылающий шар слабо дернулся, положил объятую огнем морду на бесчувственные колени умирающего хозяина и затих навсегда.
«Веселье», и правда, вышло на славу. Что правда, то правда. Хотя оно еще не закончилось. До тех пор пока в комнате остаются живые, кто-то должен ответить Герцогине за все происшедшее. И этим «кем-то» оказался не кто иной, как сходящий с ума от боли капитан.
Пару минут полуобнаженная женщина с растрепанными волосами стояла, раскачиваясь на пятках, напротив пленника, что-то невнятно бормоча себе под нос, не обращая внимания на резкий запах гари и паленого мяса. Затем встрепенулась. Вытащила из кармана изуродованного мертвеца ключ от наручников. Освободила свои запястья. Подошла к «одеревеневшему» капитану, завела его руки за спину, сковав браслетами. И, перекинув веревку через крюк на потолке, сделала то, что совсем недавно намеревались сотворить с ней: привязала один конец к наручникам, а второй надежно зафиксировала на прикрученной к полу кушетке. Говоря проще – превратила человека в управляемую болью марионетку.
Затем Герцогиня, не торопясь, вытащила из своего походного саквояжа скальпель, ампулу и шприц, сделав инъекцию. Когда же пару минут спустя адская боль отпустила и несчастный пришел в себя, пообещала, пристально глядя в выцветшие от боли глаза:
– Сейчас этим самым скальпелем я буду резать тебя на куски. Очень долго, медленно, со знанием дела. Я врач и умею резать людей. Ты должен об этом знать…
Не приходилось сомневаться, что она выполнит обещание. Но прежде, чем скальпель успел сделать первый надрез, левая рука, повинуясь спонтанному импульсу, дернулась к пистолету и, поднеся ствол к лицу ненавистного выродка, нажала на курок.
Славно…
В силу особенности строения экспансивной пули, ее выходное отверстие намного больше входного. Нет ничего удивительного в том, что убитому начисто снесло половину затылка.
Повеселились…
Бросив