Книга посвящена матери автора – блокаднице, прима-балерине Мариинского театра Нонне Ястребовой.
Во время работы над заключительной версией текста, скончался ответственный редактор книги, ведущий научный сотрудник Музея антропологии и этнографии (МАЭ) имени Петра Великого РАН, доктор исторических наук А.Д.Дридзо. Глубокий знаток целого ряда языков и культур, он уделял самое пристальное внимание проблемам истории и культуры Санкт-Петербурга27. Будучи бессменным научным редактором серии книг «Метафизика Петербурга», Абрам Давидович оставил и в их тексте оттиск своей неповторимой личности. Потеря этого замечательного человека невосполнима для автора этих строк – как, впрочем, отечественной науки в целом.
Первой главе предпосланы изображения франкского боевого топора – знаменитой «франциски» (“francisque”) – и «галльского петуха» (“coq gaulois”). Они символизируют духовные традиции двух народов – германского племенного союза франков и местного галло-римского населения – слияние которых положило начало французской нации. Петух был включен в геральдику нового времени на волне энтузиазма Великой Французской революции и стал с тех пор одним из излюбленных символов Французской республики. Что же касается «франциски», то она нашла себе применение в эмблематике «Французского государства», вассального по отношению к «Третьему Рейху».
Вторая глава начинается с изображений золотой лилии (“fleur de lis d’or”) и красного «фригийского колпака» (“bonnet phrygien”). Со времен седой древности цветок лилии был окружен у французов ореолом святости: в одинокой лилии они почитали богородицу, в тройственной – троичность Божества, а во множестве этих цветков, разбросанных по лазурному полю, видели звездный свод и его Творца. Но важнее всего было соотнесение лилии с «идеей монархии», согласно которой прямые потомки Гуго Капета по мужеской линии, занимавшие французский трон на протяжении более восьми столетий, были естественными предстоятелями нации и помазанниками Божиими.
Считается, что «королевская лилия» была официально включена в герб Франции в царствование Филиппа II, то есть в конце XII века – и с тех пор оставалась в его составе вплоть до революции, уничтожившей все прежние установления, не исключая и геральдических. Покончив с делом разрушения, буйные санкюлоты немедленно приступили к выработке собственных символов, почетное место среди которых занял «фригийский колпак». Употребимый еще в античные времена при церемонии освобождения рабов (так называемой «манумиссии»), он издавна соотносился с «идеей свободы» и был в этом качестве принят восставшим народом. Бюсты прекрасной женщины во «фригийском колпаке» (так называемой «Марианны») по сей день украшают мэрии французских городов.
Третьей главе предшествует изображение золотого орла, потрясающего золотой молнией (“l’aigle d’or empiétant sur un foudre