Рванув с места, Амелия наотмашь открыла дверь и вышла в коридор, направляясь к лестнице ведущей на второй этаж. По пути ей снова попалась горничная, но Говард даже не взглянула на неё, проносясь озлобленным вихрем мимо.
В комнату отца она вошла без стука. Джордж лежал на постели, уткнувшись лицом в подушку, что-то бормоча во сне. Шторы в комнате были плотно задёрнуты. Всюду разбросана грязная одежда. Воздух затхлый, неприятный, точно в портовой таверне.
Еле сдержав утробное рычание мисс проследовала к окну и распахнула тяжёлые занавески, впуская в спальню солнечный свет.
– Какого чёрта? – хрипя, отозвался её отец, растирая заплывшие глаза, неуклюже переворачиваясь набок.
От него несло перегаром и, кажется, мочой. Амелия поморщилась, подавляя рвотные позывы, и подошла к постели, швырнув родителю в лицо измятое письмо Байрона.
– Вы заняли у судьи деньги. Когда? – процедив сквозь зубы, спросила Амелия.
Её взгляд был прожигающим насквозь. Как раскалённый металл, он клеймил позорным презрением.
– Что? Какие деньги? Я не понимаю о чём ты! – попытался отмахнуться Джордж, натягивая на себя покрывало, прячась от солнечного света.
– Прочтите письмо, отец! – сорвалась на крик Амелия.
Понимая, что дочь не оставит в покое, пока не получит желаемого, мистер Говард принялся шарить руками по одеялу в поисках послания. Отыскав, он дрожащими пальцами распрямил листок, вглядываясь в буквы, но из-за невыносимой головной боли, слова расплывались, а смысл их, сколько бы мужчина не перечитывал, оставался неясным.
Откинув записку в сторону, Джордж рухнул на подушку и прикрыл глаза.
– Ужасно болит голова, давай обсудим этот вопрос за ужином…
– За ужином? – возмущённо прошипела Амелия. – А на какие средства кухарка должна купить продукты и приготовить ужин? Мы банкроты, отец! Я из кожи вон лезу, чтобы выдать Мэри замуж, хоть как-то свести концы с концами и сохранить поместье. А Вы продолжаете пьянствовать и влезать в долги? Я спрашиваю в последний раз, когда Вы взяли деньги у судьи?!
– Да не