Народ принялся смеяться. Григорий, польщённый тем, что его назвали боярином, видимо, приметив, что шуба на нём красивая, в пол, чинно кивнул и полез в карман достать оттуда монетку, дабы отблагодарить весельников за потеху.
Катя подошла к медведю и погладила его, а скоморох посадил её на спину зверю и дал некоторое время посидеть так. Девочка гладила медведя, приговаривая:
– Какой же ты бедняжка! Вот вырастешь – и смерти тебя изверги предадут! Бедный ты у меня, бедный!
Тут народ стал расступаться, так как к весельникам подъехали несколько всадников.
– Вы чего в воскресный день тут устроили! Вы чего творите, псы окаянные? Всё вам потеха да беззаконие. Люд православный на греховные дела подбиваете. Вот я вам!
Кричавший всадник взмахнул кнутом и что было силы секанул им скомороха. Тот тотчас повалился на землю.
– Не вам, псы блудливые, князя Курбского и протопопа Сильвестра позорить! – продолжал кричать всадник, вновь взмахивая кнутом. На сей раз удар пришёлся по медведю и всаднице. Катя слетела с Тополыгина, который в испуге бросился наутёк.
– Господи помилуй! – вскрикнул Григорий и побежал к дочери. Он еле успел выдернуть её из-под ног коня, пустившегося в галоп.
– Чего вы все смотрите исподлобья? Пошли прочь! Знайте, люди, есть ещё честные и горячие сердцем. Не дадим мы позорить имена князей, роды свои от самих Рюрика и Гедимина ведущих, да над добрыми людьми, в сан священный возведённый, глумиться! Вот вам кнутом за потеху!
Народ с криками бросился бежать в разные стороны. Григорий, подхватив Катю на руки и обернувшись, увидел, что Ксюша, его старшая дочь, поднимается и отряхивает снег. Видно, кто-то толкнул её и она упала. Где находилась средняя его дочь, он не знал.
– А ты чего скалишься, – обращаясь к Григорию, проговорил всадник с кнутом, – а ну пошёл прочь отсюда, пока я вас обоих кнутом не приласкал! Будете знать, холопы, как над именитыми людьми потешаться!
– Молю тя, пощади! Не гони – я дочерей растерял. Как без них уйду? – закричал Григорий, смотря на замахивающегося кнутом всадника.
– Значит, попотчую! Вот тебе! Будешь знать, как своими погаными ушами хулу на людей благочестивых слушать!
Раздался свист кнута. Григорий еле успел закрыть собой дочку. Кнут щёлкнул по спине. Поскольку на Скуратове была шуба, то боли он не почувствовал, но кончик хлыста рассёк ему лицо.
– Тополыгин взбесился! – раздался чей-то крик, и Григорий увидел, как медвежонок бросается на какую-то женщину, которая возвращалась с торга. Женщина попробовала отмахнуться от медвежонка корзинкой, но, видно, это только разозлило испуганного зверя. Рядом с женщиной Григорий увидел свою дочь Марию, которую уже думал, что потерял.
Скуратов быстро поднялся на ноги и, подбежав к всаднику, вырвал у него заткнутый за пояс пистоль. Не раздумывая ни секунды, Григорий прицелился и выстрелил в медведя, заставив того повалиться на землю.
– Холоп! Мерзкий холоп! – закричал боярин, который