Зинина мать плакала, причитала, требуя отправить Зорьку на скотобойню. Но отец и сама Зина встали на сторону лошади.
– Мамочка, не убивай Зорьку! – плакала Зинаида. – Я и с одним глазом все делать буду.
– Что Бог ни делает, все к лучшему, – сказал отец. – Зинку проще замуж отдать будет. Перебирать женихов не станет. Выйдет за первого, кто посватается. Бабе красота не нужна, от нее одни беды.
Зина ходила с пустой глазницей, прикрывая левую часть лица волосами. Но в деревне ее все звали Зинка одноглазая, так что скрыть недостаток не было никакой возможности. Прозвище не считалось обидным, просто констатация факта. Зину в деревне любили.
Ее мать распрощалась с надеждой выдать дочь замуж и со временем с этим смирилась – надо было младших детей ставить на ноги, дел по дому невпроворот, а Зинаида – главная опора.
Но отец, который больше всех детей любил свою старшую дочь и чувствовал свою вину – не доглядел за Зорькой, не усмотрел, – сделал ей подарок на шестнадцатилетие. Вместе с паспортом из сельсовета Зина получила от отца новый глаз – стеклянный протез в красивой баночке, со специальной тряпочкой, которой его нужно было протирать.
Протез был маловат, поэтому Зина носила его по особым случаям – на танцы, на базар, в город выехать.
Зине было восемнадцать, когда на танцах ее увидел Николай – двадцатипятилетний молодой красавец. Он приехал под Калугу шабашить – строил, печки выкладывал. Зина ему сразу понравилась – было видно, что девушка скромная, без гонору. И красавица, каких поискать. Странно, что при такой красоте еще в девках сидит.
Николай недолго ходил вокруг да около – решил, что надо брать, пока невесту из-под носа не увели. Выпив после работы самогона, который он любил запивать парным молоком, пошел свататься. Зина опешила и быстро кивнула, соглашаясь. Николай ей тоже сразу понравился, но Зина боялась, что такой красавец на нее никогда даже не посмотрит.
Родители благословили тут же, пока жених не передумал или пока «добрые» люди не доложили, что невеста одноглазая. Но вот что удивительно – вся деревня как воды в рот набрала. Молчали. Никто Зину одноглазой не называл. Как сговорились. Николаю только хорошее про Зину как бы невзначай говорили – честная, ни с кем не гуляла, хозяйка, каких поискать, – золото, а не девушка. Быстро сыграли свадьбу, на которой Зина была в протезе, с пышной прической, прикрывающей часть лица.
Жили они хорошо, можно сказать, очень хорошо. Николай шабашил, пил самогон, запивал парным молоком и был доволен жизнью. Зина вела хозяйство и к мужу была не в претензии – не хуже, чем у других, а то и лучше.
Что на него нашло в тот вечер, никто не знал. Николай выпил больше обычного. Зина, подавая ему ужин, мягко сказала:
– Ну что ты все пьешь? Хватит, может…
Николай вскочил из-за стола и махнул кулаком. Так неожиданно, что Зина даже увернуться не успела. Сам он вообще не понял, как это вышло.
От удара у Зины выскочил из глаза протез и