Рассказ инквизитора, или Трое удивительных детей и их святая собака. Адам Гидвиц

расхохоталась:

      – Нет, не может быть!

      – Э… так оно и есть.

      – Нет, ты не еврей! – настаивала она.

      Якоб совершенно растерялся. Вильям тоже.

      – Почему это я не еврей? – спросил он.

      – Ты совершенно не похож на еврея, – сказала Жанна.

      – А как, по-твоему, выглядят евреи? – спросил Якоб.

      – Не знаю. Как-то по-другому.

      – Ты не очень-то про них знаешь, – сказал Вильям.

      Стремительно, как пламя, охватившее прутик, Жанна вспыхнула.

      – Ты не знаешь того, что знаю я.

      – Я знаю, что ты думаешь, у тебя святая собака. – Он обернулся к Якобу: – Вы в вашей языческой вере поклоняетесь собакам?

      – Я не язычник. И ни о каких святых собаках в Танахе не говорится.

      Вильям повернулся к Жанне:

      – Видишь? Даже евреи в них не верят.

      – Но она и впрямь святая. – Голос Жанны резанул, точно коса летнюю траву.

      Оба юноши смолкли. Качались на ветру, поскрипывая, ясени, пел ручей. Из лесу тянуло прохладой.

      – Ладно, крестьянка. Докажи, – сказал Вильям.

      Жанна мрачно уставилась на него. Ей не понравилось, как он сказал: крестьянка. Это прозвучало как оскорбление.

      – Ты не можешь вот так просто взять и сказать, что она – святая, – сказал Вильям, – и не объяснить почему.

      Жанна выгнула бровь.

      – Я могу делать все, что захочу, монах.

      Она тоже постаралась, чтобы это прозвучало как оскорбление.

      Якоб кашлянул.

      – Да ладно вам.

      Жанна повернулась к нему.

      – Пожалуйста.

      Но Жанна уже отодвинулась, привлекая к себе Гвенфорт. Она уже хорошо усвоила – никогда никому ничего не рассказывай. Никогда.

      Так что Жанна, Вильям и Якоб лежали под мерцающими звездами и качающимися ветками. Гвенфорт свернулась калачиком под рукой Жанны. Поначалу ни один из них не отважился заснуть, опасаясь остальных двух. Но события этого дня навалились им на веки всей тяжестью, и больше сопротивляться никто из них не мог.

* * *

      На рассвете в ручье отчаянно заквакала лягушка. Жанна пошевелилась и проснулась.

      Сквозь ветки лился мягкий свет. Жанна спустилась на отмель и умыла лицо и шею. Лягушка отпрыгнула на кочку и продолжала квакать.

      Жанна услышала, как позади кто-то зашевелился, и резко обернулась. Якоб стоял на коленях, зажмурив глаза, и что-то шептал. Жанна наблюдала за ним. Быть может, он и был исчадьем ада, но выглядел точь-в-точь как молящийся христианин. А курчавые волосы и веснушки вполне могли принадлежать любому мальчишке в ее деревне. Наконец он открыл глаза, увидел, что она на него смотрит, и улыбнулся.