Теперь, сидя в церковном дворе Первой баптистской, Митчелл посмотрел на нее снизу вверх и сказал:
– О’кей. Пошли поздороваемся с твоими родителями.
Пока они поднимались по ступенькам, Филлида махала рукой. Она крикнула тем игривым голосом, который приберегала для любимых ею друзей Мадлен:
– Я так и подумала, что это вы там сидите. Вы были похожи на свами!
– Поздравляю, Митчелл! – Олтон сердечно пожал ему руку. – Важный день сегодня. Одна из жизненных вех. Новое поколение встает за штурвал.
Они пригласили Митчелла сесть, спросили, не хочет ли он чего-нибудь. Мадлен вернулась к прилавку заказать еще кофе, с радостью оставив Митчелла развлекать родителей. Наблюдая за тем, как он, одетый по-стариковски, занимает Олтона и Филлиду беседой, Мадлен подумала, как не раз думала прежде, что Митчелл – как раз тот умный, нормальный, нравящийся родителям парень, в которого ей следовало бы влюбиться, за которого следовало бы выйти замуж. То, что она ни за что не влюбится в Митчелла и не выйдет за него именно потому, что он такой положительный, было еще одним – сегодня утром они так и осаждали ее – признаком того, до чего она бестолковая в сердечных делах.
Когда она вернулась к столику, никто не обратил на нее внимания.
– Так что, Митчелл, – расспрашивала Филлида, – какие у вас планы после выпуска?
– Мой отец меня постоянно спрашивает о том же, – ответил Митчелл. – Ему почему-то кажется, что история религии – специальность неходовая.
Мадлен впервые за день улыбнулась:
– Вот видите? Митчелл тоже пока не нашел работу.
– Ну, вообще-то, нашел, – сказал Митчелл.
– Ничего