– За твое дурное приготовление яблочного варенья. Зачем не кладешь ты в него перца?
– И за то, что я не кладу перца, – вскричал Бедр-Эд-Дин, – ты хочешь казнить меня? Разве не довольно тебе того, что ты заключил меня в сундук и кормил кое-как?
– За то, что ты не положил перцу, – ответил визирь, – ты поплатишься не более и не менее, как своею жизнью.
Услыхав это, Бедр-Эд-Дин были страшно поражен. Проклиная судьбу свою, он погрузился в глубокое раздумье.
– О чем ты задумался? – спросил его визирь.
– Глупый человек, – отвечал он, – неужели, если бы ты был поумнее, ты поступил бы так со мною только из-за того, что я не положил перцу?
– Мы обязаны наказать тебя, – отвечал визирь, – для того чтобы ты не сделал этого во второй раз.
– Да ничтожной части того, что вы сделали, было бы совершенно достаточно.
– Смерть твоя неизбежна, – отвечал визирь.
Разговор этот происходил в то время, как столяр сколачивал крест, и Гассан смотрел на него.
Между тем наступила ночь, и визирь, положив Гассана снова в сундук, сказал:
– Завтра тебя пригвоздят к столбу.
Визирь ждал до тех пор, пока Гассан не заснул, тогда он велел везти его к себе домой и, прибыв туда, сказал своей дочери Сит-Эль-Газни:
– Слава Аллаху, возвратившему тебе сына твоего дяди! Иди и прикажи уставить дом совершенно так, как он был уставлен в день твоей свадьбы!
Она тотчас же приказала своим рабыням уставлять вещи. Рабыни зажгли свечи, а визирь принес бумагу, на которой было написано, на каком месте какая стояла вещь, и они поставили все так, как было написано, и убрали дом так, как он был убран в день свадьбы. Визирь приказал положить и чалму Бедр-Эд-Дина на то самое место, на которое он положил в день своего брака, как положили и штаны, и кошелек подле матраца, и дочери приказал одеться совершенно так же, как она была одета в день своей свадьбы, и прийти в спальню.
– Когда сын твоего дяди, – сказал он ей, – войдет в эту комнату, то скажи ему: «Однако же надолго уходил сегодня ночью от меня», и потребуй, чтобы он вернулся к тебе и пробыл бы с тобой до утра.
Устроив все как следует, визирь вынул Гассана Бедр-Эд-Дина из сундука, велел снять с него колодки и, сняв с него верхнюю одежду, оставил его в одной рубашке.
Все это сделалось в то время, как он спал и, следовательно, ничего не слыхал. Проснулся же он в ярко освещенной комнате.
– Вижу ли я это во сне или наяву? – проговорил он.
Он встал и, подойдя к двери, заглянул в нее и увидал, что это та самая комната, в которой ему показывали невесту. Он тотчас жe нашел спальню и увидал свою чалму, и постель, и штаны. Смущенный всем этим, он ходил то туда, то сюда и повторял:
– Сплю я или не сплю? – Он потер себе лоб и постоянно с удивлением повторял: – Клянусь Аллахом, это та самая комната, где была моя невеста, а между тем меня только что заперли в сундук.
В то время как он говорил сам с собой, Сит-Эль-Газн приподняла край полога и сказала:
– О господин