Лилайна отступила еще на шаг, роняя нож.
− Нет, ну что ты, если ничего другого в тебе нет − то конечно; только нож ставь между ребер слева − чтобы наверняка.
Она сделала еще один шаг и уперлась в стену, закрывая лицо левой рукой, стараясь не разрыдаться вновь, особенно при этом жестоком человеке.
− Не говори так, ты меня совсем не знаешь, я…
− Да что тебя знать, − сообщил принц совсем близко.
Лилайна опомнилась, убрала руку от лица, понимая, что за этот миг он преодолел освещенное пространство совершено бесшумно и теперь стоял перед ней.
− Если жизнь для тебя совсем ничего не значит, то ставь нож вот сюда.
Он больно ткнул ее пальцем слева над грудью, попав как раз между ребер.
Лилайна заплакала и вновь хотела закрыться рукой, но он внезапно поймал ее руку, наклонился и коснулся губами ее губ. Это было так неожиданно и так нежно, что она не смогла сопротивляться, да и не хотела. Чувствуя странный искаженный рубцами рельеф губ, она понимала, что ее нежно обнимают крепкие руки и невольно ответила на этот легкий, трепетный поцелуй. Вкус яблок с вишней на ее губах смешался с ярким мятным вкусом его губ, но вместо попытки сделать этот миг страстным, он отстранился и прижал ее к себе.
− Я не знаю, что сказать, чтобы тебе стало легче, − признался он, гладя ее волосы. − Но береги свою жизнь − она важнее всяких глупостей о чести и правилах. Поверь мне, я это хорошо знаю. Тебе надо радоваться, что ты жива.
Лилайна жалобно заплакала, вцепившись в его рубашку.
− Но это все так мерзко, так стыдно, ты ведь сам сказал, что я противна тебе…
− Мало ли, что я сказал, я же не отказываюсь от тебя.
Он гладил ее волосы, целовал ее макушку и просто позволял ей плакать на собственной груди, а когда она чуть успокоилась, заговорил:
− Скоро будет суд, и тебе придется там быть.
Она дернулась, но он не отпустил ее, крепче прижав к себе.
− Тебя будут спрашивать обо мне, и ты должна говорить правду.
− О тебе? – удивилась Лилайна. – Причем здесь ты?
− Судить-то будут меня.
Она отпрянула, сожалея, что тут слишком темно, чтобы различить хоть какие-то черты его лица.
− Почему?
− Слишком долго объяснять, сама поймешь.
Ничего не понимая, Лилайна опустила голову и задрожала.
− И еще: я хочу, чтобы ты завтра ночью пришла ко мне.
Лила задрожала, поднимая глаза, но ничего не спросила.
− Я хочу, чтобы ты увидела, как Мо станет женщиной.
− Зачем? Я не хочу ничего видеть.
Она хотела убежать, но он перегородил ей путь рукой, мягко касаясь ее подбородка и щеки.
− Я не знаю, чем всё закончится, не знаю, что будет со мной через пару дней, но я хочу, чтобы прежде ты поняла, что сама ты женщиной не стала. Тебя унизили, обидели, сделали больно, но не раскрыли. Ты меня не поймешь, пока сама не увидишь.
− Ты всё еще хочешь, чтобы я была твоей? − спросила она дрожа.
− Хочу, − признался