– Ничо, привыкнешь. Тут тоже люди живут.
– Люди в неволе не живут.
– А что же?.. Живут, брат!
– А если живут – то уже не люди.
Высокий, худой, патлатый каторжник прилаживает на нос пенсне и издали пристально смотрит на Нестора.
– А ты, значит, кто? – немолодой покровительствующий каторжник все пристает к Нестору и начинает здеть.
– Кто ни есть – здесь не останусь.
Собеседник делает вопросительный жест – в небо?
– А ты меня туда не торопи, – нехорошо улыбается Нестор.
5.
Разз-двва… разз-двва… двуручная пила ходит тебе-мне в распиле огромной сосны. Укутаны каторжники, красны от мороза и работы лица.
С шелестом и гулом рушится огромный ствол, пружиня на ветвях и разбрасывая снег. Нестор с напарником откладывают пилу и берутся за топоры – обрубать сучья.
Поодаль в другой паре немолодой каторжник зыркает и цыкает на снег длинной желтой торпедой.
6.
Посреди кабинета начальника, расставив ноги в валенках, стоит Нестор с шапкой в руке. Начальник, сидя под портретом миловидного кроткого царя, со вкусом прихлебывает чай и курит папиросу:
– Я вас всех, сукиных детей, насквозь вижу. И знаешь, что я в тебе вижу?
– Пустые кишки? – простовато на грани издевки догадывается Нестор.
Жандарм стукает кулаком:
– Поостри у меня, быдло! Бежать надумал?! Ты кого провести хочешь? – Хватает большой бронзовый колокольчик и трясет с риском оторвать руку. Вошедшему конвойному:
– В холодную его. В думную камеру. Думать будет!
7.
Щелястые бревенчатые стены. Щелястый пол. И по нему – пять шагов вперед, пять назад – неутомимо и тупо, как автомат, шагает Нестор. Он в одном белье, ручные и ножные кандалы звенят цепями, ступни багровые от холода, лицо приобретает голубой оттенок. Иногда он останавливается и машет вверх-вниз руками, разгоняя стынущую кровь и пытаясь согреться.
Наступает темнота – он все ходит, уже помыкивая себе в такт некий безумный марш.
Рассвело – он ходит, с уже безумными глазами.
В конце концов покачивается и приваливается к стене. Отталкивается от нее и вновь идет.
Бессильно сидит, сжавшись в комочек и трясясь крупной дрожью.
Комочек в темноте лежит на боку, изредка вздрагивая.
…Утром жандармы отдирают от пола его примерзшие волосы и уносят бесчувственное окоченелое тело.
8.
В лазарете, где всего несколько больных, в желтых рубахах грубой бязи, лежат по койкам, врач равнодушно проходит мимо Нестора с бурыми корками обморожений на скулах и носу:
– Не жилец… Еще одного заморили слуги отечества.
Нестор чуть приоткрывает глаза и неслышно хрипит:
– Сам ты у меня не жилец…
– О! – оживившись, меняет мнение доктор. – Жилец! Злые и упрямые всех переживут, а тощие – они выносливые.
9.
Высокий, худой, патлатый каторжник садится