Чай, спирт, кокаин, махорка, патроны, портянки.
Аршинов-Марин знакомит Махно с отговорившим оратором:
– Прошу любить и жаловать – Нестор Иванович Махно. Смертный приговор, бессрочная каторга, крестьянское происхождение, убежденный анархокоммунист. А это – товарищ Волин, один из теоретиков современного анархизма, ссылки, эмиграция, личный друг самого Кропоткина.
– Петра Алексеевича? – спрашивает Махно испытующе. – А познакомить можете?
– А чего же нельзя, – улыбается Волин. – Вот что я вам скажу, коллега. Мы, анархисты, город терпим как неизбежное зло – вы знаете. Города неизбежно распадутся на содружества свободных ремесленников. Но сегодня здесь – правят кадеты с их реакционной идеей государства чиновников, которые неким загадочным образом должны выражать интересы всех классов. А им вторят эсеры, эти нам пока близки, но на деле еще вреднее – они борются с нами за крестьянство, и хотят этому крестьянству посадить на шею опять же свое государство как систему власти над людьми. Да. Так начинать надо не с города. Свободный селянин – вот основа анархии. Он самодостаточен. Он сам себя прокормит – только не мешайте…
– Вот и я говорю, – вставляет Махно.
– А уже от крестьянских свободных коммун все и будет строиться, как от фундамента. Хочешь хлебушка – езжай в деревню, договаривайся с хлеборобом, давай ему взамен инструмент, ситец, стройматериалы и так далее. И тогда нахлебников – не будет! Свободная жизнь сама отберет – кто нужен миру, а кто нет. Так что, Нестор Иванович, вам сам бог велел начинать строить новую жизнь прямо от своего порога. Вы откуда?
– Из Гуляй-Поля, – говорит Аршинов-Марин.
– Какое прекрасное название!
8.
Жаркий июльский день, густая демонстрация – шинели, бушлаты, куртки – прет и катится по Невскому. Поспешно сделанные плакаты и транспаранты над головами – все больше красные: «Вся власть советам!», «Долой министров-капиталистов!», «Мир без аннексий и контрибуций!».
В составе толпы – идет колонна анархистов, все больше черная и матросская, и лозунги всё белым по черному: «С угнетенными – против угнетателей!», «Анархисты – за тружеников против власти!», «Анархия – мать народного порядка!»
Махно подчеркнуто спокойно движется между Аршиновым-Мариным и красивым матросом, отрастившим себе длинные волосы. Матрос ловит взгляды барышень с тротуара, и Махно косится ревниво.
Трещит сверху пулеметная очередь. Крики на тротуарах! Бешеное и беспокойное движение в рассеивающейся колонне.
– Вон с того чердака! – матрос сдергивает винтовку и бежит.
– Погодь, – Махно выхватывает наган и бежит за ним.
Парадная закрыта. В арку, во двор, озираясь, дверь черного хода, лестница, наверх. Дверь на чердак и отрывистый стук пулемета за ней.
– Раз… два… три! – вдвоем они выбивают дверь и влетают в полутьму. Два офицера лежат за пулеметом, поворачивают головы.
Бац-бац! – дважды хлопает наган Мах