Дождем вроде бы совсем не пахло, а, напротив, светило редкое для этих дней солнышко, и поэтому, как рассудил Никита, земля должна быть сухая, не вязкая. Потому для сокращения обратной дороги он решил пройти прямиком через пустырь, вместо того чтобы делать большой круг по улицам.
Про пустырь этот в Бирюлево ходили разные разговоры. То болтали, что кто-то из новых русских откупил его, чтобы отгрохать на нем свой особняк, то говорили, что город собирается построить тут новые бирюлевские бани, чтобы бирюлевцы, стало быть, могли помыться и попариться, не выезжая из своего района.
А еще Никита слыхал, что на пустыре покамест ничего не строят, потому что якобы вот-вот здесь копать начнут, то ли источник какой искать, то ли какое-то природное ископаемое.
Во всяком случае, что бы там ни говорили, а, сколько Никита помнил, пустырь как стоял нетронутый, так и по сей день ничего на нем не происходило. Разве что мальчишки в футбол гоняли да всякие доморощенные ракеты пускали по праздникам.
Впрочем, на этот раз стоило Никите завернуть за угол шестого корпуса, где собственно и находился пустырь, как он сразу обнаружил там не свойственную ранее активность.
Посреди пустыря большим кругом расположились непривычные для глаза синие дощатые фургоны, слегка напоминавшие вагоны товарного поезда. Вокруг этих странных фургонов сновали люди, производившие немало шума. Они громко перекрикивались и матерно переругивались, не обращая ни малейшего внимания на оживленно толпившуюся вокруг и глазевшую на них пацанву.
«Строители! – тут же умозаключил Никита. – Значит, все-таки строить будут. Или копать».
Но, сделав несколько шагов вперед, тут же понял, что ошибся. Суетившиеся у фургонов люди вовсе не походили ни на строителей, ни на копателей. К тому же и сами синие фургоны были какие-то особые.
А уж когда Никита подошел еще ближе, почувствовал запах сена, лошадей, да еще услышал звериный рев, то тут уж ему все стало ясно.
«Цирк приехал! Шапито, стало быть, будут налаживать!» – обрадовался он.
Цирк Никита любил и давно знал, что иногда в отдаленных городских районах летом раскидывают шапито. Правда, в Бирюлево на его памяти цирк еще не приезжал.
Однако и на этот раз Никита Бабахин не угадал. Обнаружил же он свою ошибку следующим образом.
Не успел Никита подойти поближе к синим фургонам, как невесть откуда возникла и шагнула к нему навстречу молодая цыганка, одетая в полном соответствии с положенным ее племени протоколом. А именно были на ней стоптанные сапоги, цветные юбки, растянутая шерстяная кофта неопределенного оттенка. Довершала сей красочный наряд небрежно наброшенная на плечи вишневая шаль.
– Давай, дорогой, погадаю, – вкрадчивым убедительным голосом обратилась к нему цыганка. – Всю правду тебе расскажу, не пожалеешь.
При этом она пристально разглядывала Никиту своими черными цыганскими глазами.
Никите подобное неожиданное предложение, равно как и внимательное рассматривание его личности незнакомой