Однако разногласия по вопросу о мире в те дни захватили не только большевиков, но и немцев. 9 февраля по н. ст. в Берлине было перехвачено воззвание, призывающее германских солдат «убить императора и генералов и побрататься с советскими войсками»[391]. В ответ император Вильгельм послал в Брест Кюльману телеграмму с директивой завершить переговоры в 24 часа на очевидно неприемлемых для большевиков условиях. Вильгельм писал: «Сегодня большевистское правительство напрямую обратилось к моим войскам с открытым радиообращением, призывающим к восстанию и неповиновению своим высшим командирам. Ни я, ни фельдмаршал фон Гинденбург больше не можем терпеть такое положение вещей… Троцкий должен к завтрашнему вечеру… подписать мир с отдачей Прибалтики до линии Нарва – Плескау – Дюнабург включительно, без самоопределения и с признанием компенсации всем затронутым сторонам. В случае отказа или при попытках затягивания переговоров и увертках переговоры будут разорваны в 8 часов вечера завтрашнего дня, а перемирие расторжено. При этом верховное главнокомандование армий Восточного фронта должно вывести войска на указанную линию». Гинденбург в собственноручной телеграмме добавил, что Германия не может допускать такого рода вмешательства в свои внутренние дела и даже в случае заключения мира с Россией ответит на подобного рода акции «повторным объявлением войны»[392].
Кюльман торговался. В телеграмме канцлеру он указал, что положение должно полностью разъясниться 10 февраля по н. ст., на воскресном заседании, где советская делегация должна будет принять или отвергнуть германские условия. Если случится второе – переговоры будут разорваны в 24 часа; затем будет разорвано и перемирие. Если же Троцкий примет германские условия, срывать достижение мира из-за вопроса об освобождении Советами Эстляндии и Лифляндии будет крайне неразумно, так как это приведет к конфликту с Австро-Венгрией и к беспорядкам в Германии. «Я готов потребовать освобождения этих областей, – писал Кюльман, – но не готов включить этот пункт в ультиматум или, в связи с отказом русских, провалить мир в том случае, если все наши прочие требования будут удовлетворены». Требования Вильгельма Кюльман назвал «неприемлемыми ни с точки зрения политики, ни с позиции прав народов», указав к тому же, что будет абсолютно невозможно привлечь союзников Германии к защите этих требований. «К сожалению, я по политическим причинам не в состоянии выполнить августейшего указания… – продолжал Кюльман. – Я не могу отделаться от впечатления, что со стороны верховного главнокомандования в последние дни делается все, чтобы склонить Его величество решить в пользу войны против большевиков, которая, по-моему, перед лицом теперешнего политического положения невозможна»