Начало премудрости. По страницам Священного Писания. протоиерей Андрей Ткачев

их режешь – не больно, это некая растительность, лишенная чувствительности. Жизнь вегетативная проявляется в том, что человек должен питаться, расти, распространяться; при этом он – совершенное млекопитающее, он должен знать своих родных, питаться грудью, рожать потомство… И человек одновременно – ангел, дух. Он может молиться, он может пренебречь физикой ради духовного, ради пневматики. В нем есть всё. Он может быть и растением, и деревом, баобабом. Отчасти правы индусы, потому что действительно можешь быть чем хочешь. Можешь быть камнем, деревом, бизоном, свиньей, ангелом, звездой, бриллиантом, куском грязи… Человек все в себе соединяет. Это микрокосмос.

      И Господь любит его. Господь сделал некую ставку на человека. Господь не просто любит нас как творение Свое. Он любит и Себя в нас, потому что Он отобразился в нас. «Себя во мне изображает, / как Солнце в малой капле вод», – пишет Державин. Но Он поставил на нас еще и большую ставку, потому что мы должны оправдать Его имя перед Вселенной, перед любым живым существом. Мы должны посрамить диавола. Вот Книга Иова. Иов не просто страдающий праведник, это точка, в которой сошлись все силовые поля духовной брани. «Видел ли ты раба моего Иова? Нет такого на земле, праведного, богобоязненного, удаляющегося от зла» (ср. Иов 2, 3). Таким должен быть каждый человек.

      Святой праведный Иов. Современная икона

      Человек, знающий Бога, удаляющийся от зла, посрамляющий диавола, претерпевающий все, прославляющий Бога и входящий в вечность, – это человек по замыслу Божию. Вот такой должен быть человек. А мы просто еще не знаем, кто мы такие. Как святитель Иоанн Богослов осторожно говорит: «Дети, мы еще не знаем, кем будем. Мы знаем только, что мы увидим Его, какой Он есть». Мы еще не знаем, кто мы есть и кем мы будем. Действительно, мы – загадка для себя самих. И расцвет психологии, например, или антропологической философии связан с тем, что человек неисчерпаем. Гораздо интереснее общаться с человеком, чем со звездами. С человеком, а не с глубинами морскими. С человеком, а не с ветрами, штормами. Потому что в мире все замкнуто на человека. Что ты подумаешь – то и будет. Как ты скажешь – так и произойдет. Как ты согрешишь – будет вот так вот. Помолишься – будет вот так вот. Мы же на святых это видим. Видим, как отступает стихия, как преклоняются животные перед человеком. То есть святые – это некое снимание шторки перед тем, каким должен быть человек. Человек не должен быть таким, каким мы его видим. Наш собеседник, спутник, современник в транспорте, на улице, в телевизоре – он не такой, каким должен быть. Человек должен быть другим. И Церковь говорит нам: это не человек еще, это – некая возможность человека. Ведь и рождается человек не как «готовый продукт», а как возможность.

      Если человека после рождения изъять из семьи, из человеческого общения, он вырастет не таким, как его родители. Родился в семье русских людей мальчик, мы его забрали от родителей и поселили в семью индусов,