Это звучало лучше, чем правда о том, что он просто был сумасшедшим.
– Если собака плохо себя ведет, то в этом виноват хозяин, а не животное.
– Я ни в чем не виню собаку и вполне готова признать, что авария произошла по моей вине, – заносчиво проговорила она.
Он покачал головой и широко улыбнулся.
– Вас никто не учил ни в коем случае не признавать свою вину?
Либби презрительно фыркнула:
– Нет, меня учили говорить правду и брать на себя ответственность за свои поступки.
– Очень благородно, я впечатлен, – сказал он, хотя выглядел совсем не впечатленным. – Не каждый осознает, что у его поступков есть последствия.
Либби устало посмотрела на него.
– В нашем сутяжническом мире такая болезненная честность может быть слишком дорогим удовольствием.
Либби поежилась и обхватила себя руками, потирая пробежавшие по рукам мурашки.
– Вы мне угрожаете?
Прежде чем он смог ответить, из-за кустов появилась радостно лающая собака.
– Он достаточно реален для вас? – Либби приподняла бровь и победоносно взглянула на него. – Юстас, хороший мальчик!
Собака продолжала лаять издалека.
Рафаэль наблюдал за ее попытками приблизиться к нему с критической ухмылкой.
– В душе собака по-прежнему осталась волком, это стайное животное, которое должно знать, кто главный.
Либби искоса посмотрела на него и продолжила звать пса.
– Очевидно, это вы.
У этого мужчины на лбу было написано, что он – альфа-самец.
– Мой образ жизни не позволяет мне заводить домашних животных.
Это был образ жизни, который он сам выбрал, жизнь, которая подходила ему. Никакого багажа, никакой ответственности за других.
Однажды он попытался взять на себя ответственность и не справился, и вина за то, что он подвел человека, за которого был в ответе, оставалась с ним долгие годы.
Он подвел единственного человека, которого любил.
И для Рафаэля было не важно, что большинство считало обязанностью матери заботиться о безопасности сына, а не наоборот. Его мать была одной из тех хрупких душ, потрепанных неприятием и жаждой одобрения любого мужчины, который появлялся в ее жизни; и она была готова завоевывать его одобрение любыми способами, даже если для этого надо было бросить сына с кем-нибудь, кто готов был о нем позаботиться.
Она всегда возвращалась с чувством вины, говорила, что он единственный мужчина в ее жизни, и какое-то время все шло хорошо, но потом всегда появлялся новый мужчина. И однажды она не вернулась. Рафаэль отправился на ее поиски, но опоздал.
Она умерла в одиночестве в каком-то далеком селе, в котором даже не было чистой воды, не говоря уже о докторе. И Рафаэль в то время даже не смог позволить себе купить надгробный камень.
В то время ему было пятнадцать, и он копил на надгробие два года. Сейчас в деревне была чистая вода, а в прошлом году он заложил первый камень клиники.
– Но это не мешает