Поразительно, что мама не соглашалась даже облагородить огородик: забетонировать дорожки, поставить сарайчик для инструментов и навес, где можно посидеть в жару, обнести вместо бортов от грузовиков и сеток от кроватей нормальной изгородью. «Пусть так остаётся».
Это, конечно, вызывало досаду, обиду – ведь стать нынешним его заставило желание помочь ей, клятва, данная тогда, под горькую песню «Мама, мама, мы с тобой…». И вот он готов понести её над землей в ласковые края, поселить в светлом, свежем доме, окружить заботой, кормить самой вкусной едой, которую только придумало человечество. А она не хочет. Ей немного за шестьдесят, но она давным-давно поставила на себе крест. Быть может, ещё когда они с Юркой были маленькими.
И вместе с досадой и обидой росла любовь к ней. Не жалость, а именно любовь, и мама, особенно когда долго её не видел, не разговаривал по телефону, представлялась Аркадию какой-то святой. Мученицей, которой нужно поклоняться… Во время общения, правда, это чувство слегка пригасало…
Вылетел из Берлина, в Москве пересел на самолёт в областной центр, а оттуда на «Яндекс. Такси» рванул на родину. Недёшево, но Аркадий может себе позволить.
С собой вёз большой чемодан, набитый одеждой для мамы и продуктами. Знал, что одежду она наверняка отдаст Светлане и внучке, и большую часть еды тоже раздаст или скормит Юрке. Впрочем, какое его дело. Его дело – подарить ей, а она пусть поступает как хочет.
Магазинов с качественными продуктами в их городе давно немало, но покупает мама по-прежнему самое дешёвое. И с годами эта привычка переросла в настоящую манию. Вместо того чтоб идти в ближайший «Магнит», она отправляется в «Дикси» за несколько кварталов, потому что там то-то и то-то на два-три рубля дешевле. Хотя Аркадий каждый месяц переводит ей немалые суммы.
Да и качество, конечно, сомнительное – российские продукты с европейскими не сравнить. Вроде одно и то же, судя по упаковке, но сорт здесь всегда второй, если не третий.
…Такси въезжает в город. Трасса превращается в один из четырёх проспектов – проспект Труда. Сначала за стёклами «шкоды октавии» тянутся длинные склады за заборами из бетонных плит, мелкие предприятия, ангары и боксы, гигантские бочки нефтебазы. Вдалеке видны трубы машиностроительного завода, благодаря которому город ещё населён.
Лет десять назад возникли – именно возникли, сперва как шепоток, потом всё громче – разговоры о том, что завод нерентабелен, необходима оптимизация – страшное слово для рабочих, – но затем главный человек в стране объявил: никакого закрытия не будет, назвал завод стратегическим, даже побывал на нём. Люди ликовали, благодарили главного человека, до сих пор он чуть ли не небесный покровитель для них… А может, и стоило оптимизировать – покатились бы отсюда жители, и маму бы удалось увезти…
Гаражи личных автомобилей – постройки разной высоты, ширины, напоминающие Город мёртвых в Каире.