не по крови,
но по звездам.
Редактор Алена Аверкина
Редактор Елена Милиенко
Корректор Татьяна Дайнеко
Иллюстратор Ксенон
Дизайнер обложки Евгения Язвенко
© N. Merilion, 2020
© Ксенон, иллюстрации, 2020
© Евгения Язвенко, дизайн обложки, 2020
ISBN 978-5-4498-6757-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Мы с Пересмешником затеяли нескончаемую Игру. И, пока я не понимал правил, постоянно проигрывал.
Одну за одной… Игра закончится с моей смертью…
Пересмешник тут же надевал корону и играл в короля, а я должен был ему прислуживать до следующего раунда. Исполнять все, что он попросит.
Каждый новый вопрос, на который мы не знали ответ, превращался в Игру. …все, что он попросит…
Игра начиналась ранним утром и заканчивалась, когда я без сил валился с ног. …у нее были слишком белые волосы… Только тогда я отдыхал.
Это было задолго до того, как я понял Правила.
Знание – защита. Я усвоил. И изредка стал выигрывать. …все, что он попросит…
Тогда Пересмешнику становилось нестерпимо обидно. Он не умел проигрывать и хотел отыграться каждый раз после моей победы. …не слышен в воздухе, но ощутим…
И стал мучить меня даже во сне. Мы оба страдали бессонницей и играли. …тише ты, тише…
Моя бесконечная игра с ним казалась мне такой же безвыходной, как лестница Эшера, любимая геометрическая иллюзия Мамы.
Теперь я отдыхал, только когда Пересмешник спал, а делал он это крайне редко.
…холод в моей комнате был темный…
Часть I.
Средний сектор
Глава 1. Маяки не боятся шторма
— Пристань. Меня зовут так, — я смущенно откашлялась, рассматривая свою серую фигурку в зеркале.
— Всем привет! Меня зовут Пристань. Я из последнего поколения детей, и я рада работать на новом месте.
«Даааааа, – разочаровано протянул мой внутренний голос, — что еще можно сказать о себе? И лучше не говорить слово „рада“. Могут зачислить в преступники».
Я подошла к зеркалу вплотную. Большие серые глаза и пушистые длинные ресницы — мои фавориты, чего не скажешь об остальном. Угловатые плечи, тонкие ноги и руки, вся слишком хрупкая, почти полупрозрачная, незаметная. Меня может сломать даже один неодобрительный взгляд.
Волосы, покусанные Ножницами с нулевого этажа, чуть дотрагиваются до плеч, робко и неуверенно щекочут выпирающие ключицы. Слишком костлявая от извечного недоедания. Впрочем, как и все.
Резко прозвенел утренний городской будильник, настойчиво возвращая на место мои блуждающие мысли. Время идти в новую жизнь. Снова.
Я повязала на пояс прозрачный футляр, в котором помещалось все необходимое: мой переносной холодильный гель, наполненный обеденными шариками, и гибкий личный экран, свернутый в аккуратный рулончик. Все это можно было спокойно уместить в карман, но я любила носить футляры. Они ассоциировались у меня с дамскими сумочками из Прошлого и пока были не запрещены.
Все футляры одинаковые по размеру, форме, степени прозрачности. У нас здесь все одинаково.
Забежав в лифт, я поспешно выхватила свой утренний кофе из открывшегося окошка.
— Очередного утра и продуктивного дня, – металлическим голосом поприветствовал меня лифт. И резко ухнул вниз, моментально достигнув нулевого этажа.
«Ножницы уже вовсю работают! И кто ходит стричься в такую рань?»
Я невольно улыбнулась, приветствуя Ножницы. Это не человек. Просто робот-ножницы из парикмахерской на нулевом этаже. Но я всегда здороваюсь и желаю хорошего дня. И пусть выгляжу глупо, здороваясь то с лифтом, то с кофейным автоматом или с ножницами, зато от этих маленьких действий на душе становится чуть теплее.
Выбегаю на улицу. И глубоко вдыхаю привычный с детства аромат сгоревших колодок! Бодрит! Люблю этот технический запах. Говорят, раньше так пахло под землей: люди пользовались метро. В наше время это запах города и всего вокруг. Даже искусственные серые листья пахнут так (еще совсем маленькой я тайком нюхала их в надежде обнаружить что-то, чего не ощущала раньше – это та малость, что осталась в моей памяти из детства…).
Бегу до ближайшего к дому монорельса. До моей новой работы добираться не больше получаса. Счастливчики вон там, в воздухе, – владельцы воздушных капсул. Элита нашего Сектора. Они не тратят свое время даром.