– Ну, все-таки не совсем.
– Ну, да, будем надеяться.
– Похоже, мы выиграли борьбу за выживание, а теперь сами не понимаем, зачем и кому все это надо.
В общем, финита ля комедия? Нет уж, прочь, ангел смерти! Я сдаваться не собираюсь!
– Разумеется, к тебе, Питер, это не относится, – добавляет Бетт.
Интересно, что промелькнуло у него на физиономии?
– Ты думаешь?
– Ладно. Не слушай меня. Это я не пойми чем занимаюсь. А ты действительно один из немногих серьезных людей в нашем деле. Остальные… Сам знаешь… Либо это девятнадцатилетние балбесы, торгующие поделками своих приятелей прямо в своей квартире в Бед-Стай, либо какие-нибудь сволочи из “Мобил Ойл”.
– Мм…
– Черт, неужели ты совсем не чувствуешь усталости?
– Бывает.
– Хотя, конечно, ты еще молодой.
– Сорок – уже не молодость.
Хм, неплохо он округлил. С чего бы это?
– Я еще никому об этом не говорила, – сообщает Бетт. – В смысле, о закрытии. А тебе позвонила, потому что подумала, что, может быть, ты бы взял Гроффа. Может, еще одного-двух. Тебе ведь нравится Грофф?
Руперт Грофф. Питер не сказал бы, что Грофф – стопроцентно его художник, но он молод и востребован. Пару лет назад Бетт ездила выступать в Йелль и там наткнулась на него по счастливой случайности. Когда она объявит о закрытии, именно за Гроффом будут гоняться больше всего.
– Да.
Ему и в самом деле нравится Грофф, во всяком случае, не не нравится. И уж точно, на нем можно сделать хорошие деньги.
– По-моему, ты просто идеальный человек для него, – говорит Бетт. – А то, боюсь, его возьмет в оборот какой-нибудь монстр и просто погубит.
– О, ужас-ужас!
– Не кривляйся.
– Тысяча извинений.
– На него начнут давить, требовать, чтобы он все делал в золоте, и к тридцати годам от него почти наверняка ничего не останется.
– Или у него будет ретроспектива в Уитни.
– Некоторые формируются рано. Грофф не из таких. Он все еще развивается как художник. Ему нужен человек со вкусом, который бы его направлял. Причем в нужную сторону.
– И, по-твоему, этот человек – я?
– Во всяком случае, по-моему, ты не пустышка.
Не знаю, Бетт. Я не такой влиятельный, как некоторые, не такой богатый… Если это значит, что я не пустышка, что ж, очень хорошо.
– Хотелось бы надеяться. А почему ты думаешь, что Грофф согласится пойти ко мне?
– Я с ним поговорю, а потом ты позвонишь.
– Что он за человек?
– Славный. Неловкий. Немного неотесанный.
К ним снова подходит официантка, спрашивает, готовы ли они сделать заказ. Они виноватыми голосами заверяют, что обязательно что-нибудь выберут в ближайшую пару минут, и держат слово. Кем надо быть, чтобы не постараться помочь этой милейшей девушке – к тому же явно приехавшей издалека – почувствовать, что она отлично справляется с ролью нью-йоркской официантки?
Еще