Его лицо не поменялось. Такое же, как и всегда. Раньше он считал, что тяжелые поступки, подобные сегодняшним, оставляют на лице следы. Как синяки у страдающего бессонницей, или землистый цвет кожи алкоголика. Что тогда должно быть у него? Четыре уродливых бородавки, или «рытвины», как у переболевшего оспой?
«Видимо, этим нужно заниматься дольше, чем два дня».
Эрик набрал в ладони холодной воды и сполоснул лицо. Хватит на сегодня. Сейчас бы отдохнуть, но перед этим овладеть Кариной. Выплеснуть в нее скопившуюся за день усталость и страх, наказать за самоуправство…
– Выродок…– с отвращением бросил он зеркалу, презрительно прищурился. Отражение ответило тем же.
В спальне темно, но Эрик различил на кровати женщину – обнаженную, жаждущую его, несмотря на удар…
– Прости меня, милый…– прошептала она.– Моя благодарность…
– Я люблю тебя,– сказал он прежде, чем забраться под одеяло. Карина шмыгнула следом…
Май, 1928
Саймон Скотт – наполовину немец, наполовину англичанин, работал на Эрика почти с самого появления Синдиката. Но в правление он пробился далеко не сразу. Год за годом, выполняя самую разнообразную работу, он медленно поднимался вверх, осваивая каждую карьерную ступеньку. Эрик понимал, куда он метит; но руководство Берлином доверил ему не сразу.
Прежде, чем сесть в кресло руководителя, Скотту пришлось очень долго доказывать преданность Синдикату и Эрику в частности. Странное дело – едва это произошло, Скотта заклеймили «любимчиком» Рихтера, напрочь позабыв, что повышение более чем заслужено. Просто более влиятельные (а точнее, завистливые) люди помнили, что кандидатов было несколько, а Скотт из них считался чуть ли не самым слабым, несмотря на длинный послужной список.
Эрик рисковал, назначая его руководителем всех операций по Берлину. Но Саймон исправно справлялся со своей задачей. Три года все шло хорошо; а тут нежданный звонок и требование скорой встречи. Не пора ли обнулять счетчик дней без происшествий?
Срочность требовала быстрых решений, которые могут оказаться ошибочными, а то и пойти во вред. Любой мало-мальски уважающий себя руководитель Синдиката знает, что переговоры требуют тщательной подготовки и проверки. Вдруг, один из переговорщиков окажется «засланным»? И когда в самый разгар встречи нагрянет полиция, жалеть о плохо проведенной подготовке будет некогда. Специально для таких «неожиданных» встреч Хоффманом и был придуман прием, названный им «селедкой под шубой», в честь любимого блюда. А еще при этом считает себя чистокровным немцем…
Суть «селедки» была так же проста, как и ее рецепт. К хозяину небольшого заведения наведывался переговорщик, и за определенную сумму договаривался провести в нем, к примеру, небольшой семейный праздник. В день праздника случайный гость мог отметить необычно большое количество посетителей, а так же новых официантов.
О том, что те и другие были подставными, из самых преданных Синдикату людей, знал только Эрик и Хоффман. Горе тому