Тепличный же снова брязнул кулаком по машине
– Эх, хорош бы день, да некого бить! – заголосил он. – Вылезай, я те язык ниже пяток пришью! Я из тебя блох повыбью, ядрена копалка!
Тришка подивился странной деревенской ругани. Но еще более изумился, услышав ответ.
Отвечено было по-английски, обещано с той же степенью лаконичности, с какой совершить известное действие грозятся по-русски.
– Погоди, Корней Третьякович, – удержал Тришка тепличного от дальнейшего охальства, а сам завопил во всю глотку:
– Хау ду ю ду-у-у!!!
И воцарилось в сарае полнейшее и безупречное молчание.
– Кам аут! – крикнул Тришка. – Не бойся – бить не будем! Ви а фрэндс!
Прежняя угроза прозвучала, но уже не свирепо, а скорее сварливо – засевший в иномарке незнакомец пообещал кое-что сотворить и с «фрэндс».
Тришка некоторое время конструировал в голове ответную фразу. Английских слов до боли не хватало. То есть, он их учил, но они все куда-то подевались.
– Ви кам ту хелп ю! Ту хелп! – заорал он.
Оказалось, что и с «хелп» незнакомец хочет поступить все тем же испытанным способом.
– Чего это ты ему? – спросил тепличный.
– Я ему – друзья мы, мол, не бойся. Он меня – по матери. Я ему – пришли, мол, помочь. Он опять по матери.
– Погоди! А на каком это ты с ним наречии?…
– На английском.
– Так твой Молчок – кто? Шпион?!?
Тришка вздохнул – теперь он уже вообще ничего не понимал.
– Трифон Орентьевич! – воззвал к нему тепличный. – Так ты – кто? Кому служишь?!
– Известно кому служу, – буркнул Тришка. – Инспекторы мы…
– Инспекторы! Кому же ты, лягушка тебя забодай, продался? – проникновенно заговорил Корней Третьякович. – Я думал – ты и впрямь инспектор по жалобам от населения! А ты? Потом думал – следователь по особо опасным! А ты? И что же выясняется? Ну нет! Долго я молчал, а теперь все выскажу!
– Опомнись, Корней Третьякович, – попросил Тришка. – И так башка от мыслей трещит, а тут ты еще со своими дуростями.
– Не отдам Молчка! – вдруг заявил тепличный. – Пошел прочь отсюда! Не отдам – и точка.
– Да тебе-то он на кой сдался? – удивился Тришка.
– Пошел! Кыш!
Подхватилв с утоптанной земли железку, Корней Третьякович погнал Тришку по сараю. Но Тришка оказался провернее тепличного – шмыгнул так и сяк, запутал след, а потом возьми да и подкрадись обратно к желтой иномарке.
И услышал он там такую речь.
– Мистер! Сэр! Как вас там! Выйдите, покажитесь! Дело у меня к вам! Тут демократию гнобят и уже вконец загнобили! Могу жалобу в письменном виде передать! Там все подробно про Елпидифорку, Ефимку, Игнашку, Никодимку, Маркушку, Тимошку и еще домовиху Анисью Гордеевну будет изложено! По-английски я не умею, ну да у вас переведут! И пусть ваши демократы нашим демократам по шее-то надают!
Для пущей доходчивости Корней Третьякович еще стучал