Одно он знал твердо – уж английский-то язык тут точно не понадобится…
Голод, страх и одиночество – горести, плохо переносимые домовыми. Настоящего голода они, кстати, и не знают – всегда сыщут, чего бы пожевать. Бояться же не привыкли – наоборот, это их всегда побаиваются. С одиночеством вообще забавно – домовой считает себя выше неразумного хозяина, однако хозяин с семейством его, домового, забавляют, и, живя в доме, приримая участие в деятельности человеческого семейства, он даже не задумывается о нехватке собеседников своего роду-племени.
Тришка целый день просидел голодный и одинокий. Страха в конце концов не стало – скорее всего. местные домовые даже и не знали, что вместе с автомобильным приезжал еще кто-то. А если и слушали шум, поднятый вокруг ежа, то решили, что горожане как приехали вдвоем, так и уехали. Правда, до таких умных вещей Тришка досоображался не сразу.
В конце концов он осторожно слез с ящиков и пошел вдоль стенки, натыкаясь на неизвестные и совсем ему непонятные вещи. Он был городским домовым уже в четвертом, чтоб не соврать, поколении, и отродясь не видывал простых граблей.
Хозяйство у овощевода было просторное, за навесом была теплица, за теплицей стоял длинный сарай с огромными воротами, туда Тришка и шмыгнул на всякий случай.
Он увидел каких-то железных уродов, вовсе не похожих на известные ему автомобили. Обходя один, на высоченных колесах, он обнаружил у стенки кое-что знакомое. Хозяева называли это «иномарка». Нарядная желтенькая иномарка была словно со зла запихана между грязнобокими чудищами. Тришка подошел поближе – и тут в него угодил камушек, пущенный чьей-то меткой лапой. Ойкнув, Тришка шлепнулся на задницу и потрогал бедро. Тут же пролетел другой камушек, но на сей раз незримый враг промахнулся. Поняв, что подлец спрятался за колесом иномарки, Тришка кинулся прочь. За порогом сарая он споткнулся, шлепнулся и тут же услышал человечьи шаги. Перекинувшись на всякий случай котом, он сел ждать – не прозвучат ли какие-нибудь умные слова.
Слова прозвучали.
– Ну и долго Сашка собирается держать тут эту дрянь? – спросил женский голос. – Из-за нее не повернуться! Значит, его драндулет под крышей, а ты свой под открытым небом ставь? Что, и зимой тоже так будет?
– Не под небом, а под навесом, – отвечал мужской голос. – Дурак я был, что тебя послушался. Гараж нужно было весной ставить, нормальный, с ямой, а ты – семена, семена, органика, торф! И много дала твоя теплица?
– Моя теплица нас всю зиму кормить будет, – возразила женщина. – И органика у нас не купленная. А Сашке я сама позвоню. Смотреть же надо, что покупаешь! За цвет он, что ли, этого кабысдоха взял? Сколько он на этой тачке наездил? Два километра? Полтора?
– Перестань, не надо звонить. Он мне обещал, что продаст машину на детали. Уже почти нашел покупателя. Приедет и заберет.
– Вечно ты его выгораживаешь!
Мужчина и женщина пересекла двор и вошла