Он протянул руку, и Адриан горячо ее пожал.
– Я счастливейший человек в мире, – сказал он, улыбаясь.
Лорд Брангболтон содрогнулся.
– Вы не могли бы воздержаться? – сказал он.
– Но я же только улыбнулся, – сказал Адриан.
– Я знаю, – сказал лорд Брангболтон.
Добавить остается немного. Три месяца спустя Миллисент и Адриан сочетались браком в фешенебельной церкви в Уэст-Энде. Присутствовал весь высший свет. Подарки были многочисленными и дорогими, а невеста выглядела пленительно. Обряд совершил преподобнейший настоятель храма.
Лишь потом в ризнице Адриан, посмотрев на Миллисент, вдруг в первый раз по-настоящему понял, что все его беды и треволнения остались позади, что эта прелестная девушка действительно его законная супруга, и на него нахлынуло ощущение неописуемого счастья.
На протяжении всего обряда он хранил серьезность, подобающую мужчине в поворотные минуты его жизни. Но теперь, весь искрясь радостью, будто в груди у него забродила какая-то душевная закваска, он заключил Миллисент в объятия, и по его лицу над ее плечом скользнула быстрая улыбка.
Внезапно он обнаружил, что смотрит прямо в глаза настоятеля. Секунду спустя он ощутил прикосновение к своему рукаву.
– Не могу ли я побеседовать с вами наедине, мистер Муллинер, – осведомился настоятель вполголоса.
История Уэбстера
– Кошки – не собаки!
Есть только одно место, где можно услышать такой перл мудрости, небрежно оброненный в общей беседе, и место это – зал «Отдыха удильщика». Вот там-то, пока мы благодушествовали у топящегося камина, задумчивый Пинта Портера и сделал вышеприведенное заявление.
Хотя беседа до этого момента велась о теории относительности Эйнштейна, мы охотно настроили наши умы на предложенную тему. Регулярное посещение ежевечерних собраний, на которых мистер Муллинер председательствует с таким неколебимым достоинством и такой любезностью, развивает большую гибкость ума. В нашем тесном кружке спор о Последнем Местопребывании Души во мгновение ока может перейти на лучшие способы поджаривания грудинки, не позволяющие ей утратить сочность.
– Кошки, – продолжал Пинта Портера, – эгоистичны. Человек может всячески ублажать кошку неделя за неделей,