Утром он было подумал, что момент этот настал, когда лорд Эмсворт завел разговор о цветах, которых он не все знал по имени. Он отражал опасность, умело вворачивая «Да, милорд» – но надолго ли? Знакомство с девятым графом подсказывало ему, что тот мыслит нечетко, и все же…
Теперь он понял свою ошибку: надо спуститься ниже. Тип в очках, нервная барышня – это все аристократия. Тут нужен простой человек, с которым можно разговаривать по-деловому, тот свою выгоду знает.
И только Листер это подумал, как на газоне появилась плотная тетенька, в которой каждый узнал бы кухарку. Сердце у него запрыгало, словно он увидел радугу. Сжимая записку в одной руке, полкроны – в другой, он побежал ей навстречу. Недавно он решил, что Вероника послана небом. Сейчас он совершил ту же ошибку относительно ее матери.
В том, что он принял ее за кухарку, ничего необычного не было. Неточность он допустил, приняв ее за добрую кухарку, приветливую, сердечную, которая только рада помочь влюбленному в беде, тогда как походила она на кухарку грозную.
К тому же она задыхалась от злости. Самая кроткая женщина рассердится, если ее дочери угрожает бородатый злодей, а она кроткой не была. Когда она подошла к Листеру, лицо ее налилось пурпуром, и ей столько хотелось сказать ему, что она заговорила не сразу, выбирая самое лучшее.
Именно тогда Генри Листер сунул ей в руку монету и записку, настоятельно предупредив, чтобы она избегала Гермионы Уэдж.
– Мымра, – сообщил он, – палач первой руки. Да вы и сами знаете. – Ту т он улыбнулся, представляя себе, сколько стычек с демонической теткой претерпела эта милая женщина.
Странное оцепенение сковало леди Гермиону.
– Кто вы такой? – спросила она хрипло и глухо.
– Не беспокойтесь, – заверил Генри, которому очень понравилась такая серьезность, – все в порядке. Фамилия моя Листер. Мы с мисс Гарланд хотим пожениться. А эта чертова баба держит ее взаперти. Мымра, иначе не скажешь. Ей бы подлить мышьяку в суп. Вы не могли бы? – пошутил он. Все шло так хорошо, что как-то напрашивалась шутка.
5
Нежноголосые часы над конюшней только что пробили двенадцать, неназойливо, словно дворецкий, оповещающий: «Кушать подано», когда сияющая красота Бландингского замка умножилась, ибо приехал Фредди Трипвуд. Оторвавшись от вустерширских Фэншоу-Чедвиков, он ехал к шропширским Финчам, еще на сутки, но сделал большой крюк, чтобы узнать, как идут дела у Генри Листера.
В саду его вроде не было, зато был отец, пристойно, если не роскошно, одетый. Стоял он у свинарника, общался со свиньей.
Привыкнув видеть родителя в извилистых штанах и старой куртке, Фредди невольно ахнул, тот обернулся и тоже ахнул.
– Фредди! А я думал, ты у этих… как их… Ты надолго? – тревожно спросил он.
Сын усмирил его страхи:
– Проездом. Финчи ждут ко