– А, ну тогда по четыре раза.
– И вот интересно, чем плохо быть затворником, – продолжаю я. – У затворников, если вдуматься, всегда дурная репутация. Но ведь они всего лишь хотят сидеть дома и чтобы их оставили в покое. Что тут плохого?
Алан, конечно, о своем:
– Бро, затворникам не дают.
Именно в этот момент в приоткрытую дверь заглядывает мама:
– Кому это не дают?
– Миссис О! – Алан бежит к ней обниматься.
Отношения у них довольно специфические: Алан демонстративно и самым неподобающим образом с ней флиртует, а мама притворяется недовольной. Да только кого она обманывает.
– Я думал, вы с мужем отправились в поход на весь день, – говорит Алан.
Мама краснеет, как школьница:
– Нет, только Тодд. У него есть своя небольшая компания друзей, и раз в пару месяцев они ходят к Голодной скале, пытаются доказать себе, что еще не состарились.
Алан окидывает маму – мою мать, врубитесь, ту, что выпустила меня в этот мир и регулярно угрожает изъять обратно, – театральным взглядом сверху донизу, который только ему сходит с рук:
– Не скажу насчет вашего мужа, миссис О, но вот вы, по-моему, только молодеете.
– Ладно тебе, Алан, – морщится Вэл.
– Серьезно, мы тут, похоже, наблюдаем симптомы Бенджамина Баттона[4], родившегося стариком и молодеющего с годами.
– Ну хватит уже, прекрати.
– Ной, мама у тебя просто огонь, даже не спорь.
– Боже, Алан…
– Извините, миссис Оукмен, – говорит Вэл. – Моего братца в детстве часто роняли головой вниз.
Алан подмигивает моей матери и посылает ей фирменную чарующую улыбку Роса-Хаасов:
– Не слушайте ее, миссис О. Вы прекрасно выглядите сегодня. Просто жжете.
– Не уверена, что это комплимент, – отвечает мать, упиваясь моментом и усиленно делая вид, что вовсе не ради этого сюда заглянула.
А кстати…
– Мам, ты что-то хотела?
Я догадываюсь, что она хотела спросить про сообщение тренера Стивенса, но сомневается, стоит ли говорить при гостях.
– Просто хотела узнать, не нужно ли вам хрустиков или еще чего.
– Хрустиков?
Она кивает:
– Или еще чего.
– Мам, нам уже не по семь лет.
– Мне тоже, – парирует она, – но я обожаю хрустики.
– А есть у вас «Читос»? – спрашивает Алан.
В ответ мама морщит нос:
– Может, рисовых крекеров?
Я вмешиваюсь, пока Алан не начал изображать, будто любит рисовые крекеры.
– Спасибо, мам. Мы пока обойдемся.
Когда она уходит, я отыскиваю старый плейлист Radiohead. Вэл ставит ноут на пол, ложится на другом конце кровати валетом, а потом и Алан плюхается рядом со мной, и мы уже втроем таращимся в потолок, слушая музыку. Иногда простые вещи и сложные вещи – это одно и то же, и тут как раз такой случай, наша троица слушает музыку, лежа бок о бок в одной кровати, и мы настроены на одну понятную