В алькове нас обычно наполняла уверенность, что здесь и сейчас мы проживаем лучшие дни нашей жизни.
– Ладно, – говорит Вэл, пока мы скидываем рюкзаки и располагаемся на полу. – Если ты решил возродить duh, то я верну «клево».
– Телеграмма-молния, – откликается Алан, – «клево» никогда не выходило из употребления.
– Сам факт, что ты упомянул телеграмму-молнию, лишает тебя права рассуждать, что в ходу, а что нет.
Я жую буррито, уставившись невидящим взглядом в бушующую поодаль толпу школьников и радуясь бессмысленной болтовне Алана и Вэл. Благодаря ей сохраняется иллюзия привычной жизни, и даже если это только иллюзия, она хотя бы отвлекает от «скелета в шкафу»: как наши пути разошлись на вечеринке у Лонгмайров два дня назад, о чем мы с тех пор ни разу не упомянули.
Вэл слегка толкает меня в бок:
– Эй, у тебя все еще отходняк или как?
– Хм… нет.
– Ты как-то отключаешься.
– Извини, – отвечаю я, – печаль уходящего лета, наверное. Да еще наткнулся утром на Тайлера, так что весь день пошел насмарку, даже не начавшись.
– На Тайлера Уокера?
– Мэсси.
– О боже, – говорит Вэл. – Да уж, сурово.
– Дай угадаю, – вступает Алан. – Его потянуло на излюбленную тему? Насчет того, что ты педик, или щелкаешь целки как орешки, или у тебя маленькая сосиска?
– Прямо в точку.
Вэл морщится:
– Ну я вас умоляю.
– Тайлер неисправимый говнюк, – заявляет Алан. И добавляет с полным ртом: – И очень жаль, потому что внешне он весьма миленький.
– Держи карман шире, – ухмыляется Вэл, а ее брат в ответ целует свой бицепс и звучно рыгает.
– Если серьезно, – добавляет он, – попробуйте найти того, кто с таким упорством и безо всякого знания предмета заводил бы разговоры о сексе, как Тайлер Мэсси. Один из самых печальных девственников на свете.
– А Ной тогда, по-твоему, кто? – спрашивает Вэл, кивая на меня. – Радостный девственник?
Алан перестает жевать:
– Где я это уже слышал?
Я разглядываю носки ботинок и раздумываю, краснеют ли ноги от смущения.
– Девятый класс. В подвале у вас дома.
Алана начинает разбирать неудержимый хохот. Вэл удивляется, что смешного, и тогда Алан рассказывает ей о старой заморочке, когда в девятом классе ему выпал особенно неудачный день и все обзывали его особенно злобно, так что он по возвращении домой решил посвятить выходные обращению в традиционную ориентацию.
– Ага, гениальная идея, – говорит Вэл.
Алан стряхивает крошки с рубашки:
– Ну и что, Вэл?
– И что ты сделал?
Алан не в силах справиться с хохотом, поэтому продолжаю