Терез заглянула в комнату напротив. Там была мебель, обитая хлопком с цветочным узором, гладкого светлого дерева, как стол в той, другой комнате. Над туалетным столиком висело длинное простое зеркало, и вся комната была как будто залита солнечным светом, при том, что солнечного света там не было. Кровать была двуспальная. А на тёмном бюро в противоположном конце комнаты лежали овальные мужские щётки для волос. Терез тщетно пыталась высмотреть его фото. На туалетном столике стояла фотография Кэрол с маленькой белокурой девочкой на руках. И фотография женщины с тёмными кудрявыми волосами и широкой улыбкой, в серебряной рамке.
– У вас девочка, да? – спросила Терез.
Кэрол открыла стенную панель в холле.
– Да, – сказала она. – Хотите колы?
Гудение холодильника теперь стало слышнее. Во всём доме царила тишина, которую нарушали только они. Терез не хотела пить холодное, но она взяла бутылку и спустилась с ней вслед за Кэрол через кухню в сад позади дома, тот самый, который прежде видела из окна. За фонтаном обнаружилось большое количество растений с метр ростом и укутанных в джутовые мешки. Они стояли там, как отряд, подумала Терез, только непонятно кого. Кэрол затянула потуже ослабленную ветром бечёвку. Её склонённая фигура в тяжёлой шерстяной юбке и синей кофте казалась монолитной и сильной, так же как и лицо, но совсем иначе выглядели изящные щиколотки. Кэрол, казалось, забыла о ней на несколько минут – она медленно бродила, твёрдо ступая ногами в мокасинах, словно в стылом, отцветшем саду наконец почувствовала себя уютно. Без пальто было жутко холодно, но поскольку Кэрол, похоже, и этого не замечала, Терез пыталась ей подражать.
– Чем бы вы хотели заняться? – спросила Кэрол. – Погулять? Послушать музыку?
– Мне и так очень хорошо, – ответила Терез.
Она чувствовала, что Кэрол чем-то озабочена и всё же жалеет, что пригласила её к себе. Они направились обратно к двери в конце садовой дорожки.
– И как вам ваша работа? – спросила Кэрол уже в кухне, всё ещё с этим своим отстранённым видом. Она смотрела внутрь большого холодильника. Потом извлекла оттуда две накрытые вощёной бумагой тарелки. – Я бы не отказалась пообедать. А вы?
Терез хотела рассказать ей о работе в театре «Чёрный кот». Это было бы уже что-то, подумала она, – то единственно важное, что она могла бы о себе рассказать. Но сейчас было не время. Сейчас она ответила медленно, стараясь говорить так же отстранённо, как Кэрол, хотя застенчивость в голосе перекрывала всё, и она это слышала:
– Познавательная, пожалуй. Учусь быть воровкой, лгуньей и поэтом одновременно.
Терез откинулась на спинку стула, так, чтобы её голова оказалась в тёплом квадрате солнечного света. И любить, хотела сказать она. Она никого не любила до Кэрол, даже сестру Алисию.
Кэрол посмотрела на неё.
– Как становятся поэтом?
– Чувствуя всякие вещи – слишком много чувствуя, я полагаю, – добросовестно ответила