Он заперся в спальне. Хватался как за спасательный круг за артефакты двадцать первого века: постер с Дэдпулом, диски с играми, ярлычок скайпа – курсор испуганно ткнулся в него. Чижик представил, что снаружи ничего нет: ни людей, ни городов. Только каркасы недостроенных зданий, только ветер, вороны и зеркальные лужи в траншеях.
Матвей умер сорок часов назад. Приступ случился в квартире Аньки, на Анькиных глазах. Лежит в морге, окоченевший. В теле уже происходят бесповоротные изменения.
Чижик решил повременить со скорбью. Он грыз ногти, слушая вибрацию скайпа, и напружинился, когда на экране возник Экзорцист.
– Слава богу, – зачастил Чижик. – Слава богу.
Межкомнатная дверь задребезжала в своей коробке. По коридору прошелся сквозняк. Казалось, у сквозняка были ноги. И что-то металлическое, щелкающее в тишине.
Чик. Чик. Чик.
За спиной Экзорциста виднелись книжные полки. Покачивалась клетка с канарейкой. Бородатый мужчина поджал тонкие губы и хмуро протирал стекла очков.
– Мы договорились, – сказал он, – только если что-то серьезное!
– Серьезное, – быстро закивал Чижик. Он посмотрел на дверь. Полоска света от коридорной люстры исчезла. – Она не отстает.
– Она… там? – В голосе прозвучало любопытство. Экзорцист выгнул шею, словно пытался заглянуть через монитор.
– Д-да.
Кругляш дверной ручки прокрутился вправо-влево. В алюминии отражалась деформированная комната и окаменевший подросток.
– Что мне делать? – отчаянно спросил Чижик.
– Я уже сказал…
– Пожалуйста!
Экзорцист помедлил.
– Хорошо. У вас есть радиоприемник?
8
Запах квартиры был до дрожи родным. Антон прежде не замечал этого едва уловимого аромата. Хотелось зажмуриться и вкушать его, пропитаться, чтобы принести капельку дома на дачу.
Кухню заливал тусклый солнечный свет.
Марина сидела напротив. Серьезная, бледная, укутанная в шаль. Их разделял не стол, не чашки с источающим пар чаем, не финики на блюдце. Расстояние между ними было чудовищным: ущелье, пронизанное ветрами ссор и сколков.
– Умер? – повторил Антон.
– Да, упал прямо в детской. Позавчера. Аня вызвала скорую. В больнице его не стало. Врачи сказали: инфаркт.
Антон смутно помнил плечистого золотоволосого мальчишку с четырнадцатого этажа.
– Ох, блин. – Он помассировал переносицу. – А ты где была?
– Ездила по делам.
– Что отхватила?
– Трехъярусный резной буфет. Немецкий… – Марина осеклась, сообразив, что он подтрунивает. – Я же не знала. Как я могла знать, что к нам заявится мальчик и что он умрет чуть ли не у Аньки на глазах?
– Бред какой-то. – Антон подвигал блюдце. – В семнадцать лет – инфаркт? Разве бывает такое?
– Экология, – неопределенно повела плечами Марина. Этим волшебным словом объяснялось что угодно. – Мама