– Вот я его и совершила. Людям вроде Элмера Форда нельзя доверять опеку над ребенком. Ты Форда не знаешь, а он бессовестный финансист, только и думает о деньгах. Мальчику в самом впечатлительном возрасте непозволительно расти в такой атмосфере. Это погубит все доброе, что в нем заложено.
Мой ум все еще беспомощно увязал в юридическом аспекте дела.
– Но, Синтия, похищение есть похищение! Закон не принимает во внимание мотивов. А если бы тебя поймали…
Она резко перебила меня:
– А ты, Питер, побоялся бы пойти на такое?
– Ну… – промямлил я. Этот вариант мне в голову как-то не приходил.
– Я не верю, чтобы ты решился. Но если я попрошу тебя, то ради меня…
– Синтия, похищение – это… Это низость.
– Я же ее совершила. Разве ты презираешь меня?
Никакого подходящего ответа придумать я не мог.
– Питер, – продолжала она, – мне понятны твои муки совести. Но разве ты не видишь, что наше похищение в корне отличается от обыкновенных, которые тебе, естественно, отвратительны? Мы лишь увозим мальчика из окружения, которое наносит ему вред, к матери, которая его обожает. Здесь нет ничего дурного. Наоборот, это замечательно!
Синтия приостановилась.
– Питер, ты сделаешь это ради меня?
– Я не понимаю, – слабо противился я. – Ведь все уже сделано. Ты же похитила его.
– Да, но меня выследили, и его забрали обратно! И теперь я хочу, чтобы попытался ты. – Она подошла ко мне ближе. – Питер, разве ты не понимаешь, что будет означать для меня твое согласие? Я всего лишь девушка и в глубине души невольно ревную к Одри Блейк. Нет, молчи! Словами меня не излечить. Вот если ты ради меня решишься на похищение, я успокоюсь. Тогда я буду уверена.
Синтия стояла совсем близко от меня, держа меня за руку и заглядывая в лицо. Ощущение нереальности, преследовавшее меня с той минуты на танцах, нахлынуло с новой силой. Жизнь перестала быть упорядоченной, когда один день спокойно сменяется другим без треволнений и происшествий. Теперь ровный ее поток взбурлил стремнинами, и меня закрутило на них.
– Питер, ты сделаешь это? Скажи «да»!
Голос, вероятно – мой, ответил:
– Да…
– Дорогой мой!
Толкнув меня в кресло, Синтия присела на подлокотник, сжала мою руку и заговорила поразительно деловито:
– Слушай. Я расскажу, как мы все организуем.
У меня, пока она излагала свой план, родилось ощущение: с самого начала она была уверена в ключевой его детали – моем согласии. У женщин поразительно развита интуиция.
3
Оглядываясь назад, я могу точно определить момент, после которого вся эта безумная авантюра, в какую я ввязался, перестала быть больным сновидением, от которого я смутно надеялся очнуться, и стала вполне конкретным будущим. Этот момент – наша встреча с Арнольдом Эбни в клубе.
До тех пор вся затея представлялась мне чисто иллюзорной. Я узнал от Синтии, что Огдена скоро отправят в частную приготовительную школу. Я должен проникнуть туда